– Меня выселяют.
– Кто? Это же твоя квартира.
– Бандиты. Сказали, тут будет казино. И первые два этажа выселяют.
– Как это можно выселить?
– Дают жилье, но это далеко, в Машиностроительном районе. А тут я к тебе ближе... и вообще центр.
– Я тебе квартиру поближе куплю. Эту они выкупят, добавим...
– Правда? – Люся вскинулась, повисла на нем, как девочка. – Я так счастлива, что в этой жизни встретила тебя. Я счастлива была три раза в жизни: когда в пионеры вступала, когда тебя встретила... и когда... позже... ну, ты понимаешь.
Поперека нахмурился.
– Перестань.
– Ты о чем думаешь? – встревожилась Люся, заглядывая ему в глаза.
“Меня за границу могут и не пустить сейчас, – раздумывал Поперека. – Паспорт просрочен. В ОВИРе сидят все вчерашние партийные и комсомольские кадры”.
– Нет, а казино можно пустить по ветру, – зло усмехнулся Поперека.
– Как?!
– Элементарно. Закопать, пока они не переехали, в подвале хороший генератор СВЧ... или даже просто трансформатор... Когда начнут работать, вся их техника полетит к черту. – Он отстранился от Люси. – Я приму душ. Только не надо... я злой и я пуст, как коробка из-под спичек.
– Да, да, да!.. – смешно закудахтала бывшая жена, достала из шкафа свежее махровое полотенце, которое Петр Платонович помнил – с красными и синими рыбками – и побежала в ванную, включила воду. – Только осторожнее... у меня смеситель плохой, то кипяток, то холодная...
– А ключи есть?
– Вторые?.. Конечно, я тебе их отдам.
“Сумасшедшая”.
– Я говорю, гаечный ключ... разводной... или хотя бы плоскозубцы?
– А!.. – заливисто засмеялась Люся над своей несообразительностью. – Нету. Я могу сбегать купить. Только у меня...
Поперека, не слушая, протянул ей несколько сотенных купюр:
– Сыру... вина... ржаного хлеба...
И счастливая Люся, схватив хозяйственную сумку, унеслась в магазин. Щеки так и не вытерла – на них остались белесые слезы от слез. Она счастлива. Что еще нужно женщине?..
Он выкупался и задремал на диванчике. Она его разбудила осторожным поцелуем. Она уже накрасилась, прихорошилась. На ней полупрозрачное платье, на ножках туфли с бантиками.
– Ужин готов. – И когда сели за стол, подняла бокал. – За твой гений, за твою славу. Пока ты спал, я стихи сочинила...
А? Здорово я?!
– Да. – Поперека немного оттаял душой и снисходительно выслушивал ее искренние и глупые славословия. И вдруг, против желания, вспомнилось ужасное признание Братушкина, что это он оскорблял Петра Платоновича через Интернет, вспомнились его несправедливые упреки и вопли.
– Нет, я им столько сделал всем... Сашке Выеву отдал установку с орехами, помнишь? Для завода РТИ – как усаживать пластмассу. Берешь в радиационное поле, теплом обдуваешь – она усаживается, запоминает форму. Недавно предложил им – говорю, хотите в кредит? Я устрою... можно, например, паркет пропитывать пластмассой, обработал пучком электронов – не горит, влагоустойчив, паркет идеальный. Ускоритель около пяти лимонов долларов. Но всё окупится! Можно стерилизовать ящики с шприцами. Вообще можно черт знает что делать, если иметь ЭУ. Не хотят!
– Не хотят, – кивала Люся, ничего не понимая в его словах, но восторженно глядя на него.
– Для больницы я нашей академовской сделал рентгенустановку.
– Я слышала! – встрепенулась Люся. – Очень чувствительный, не вредный.
– Еще бы! Там такой детектор – считает отдельные фотоны! Меньше уже нельзя. Газонаполненная камера, газовый счетчик. Когда фотон пролетает, засвечивается. И вся информация – на компьютер. Запоминающее устройство набирает информацию. Сейчас продали производство такой же установки в Орел и лицензию в Китай. А я придумал дальше – стереоизображение. Когда две экспозиции, под углом. Надеваешь очки и прямо с экрана видишь, что у тебя внутри.
– Да? Я так мечтала о ребенке!.. – залилась слезами Люся.
...........................................................................................
Он прожил у Люси три дня. На работу, естественно, ходил. Братушкина не было – сказали, болен. В буфете все поздравляли Попереку с европейской премией, но везде он чувствовал – или ему мнилось – отчуждение. И он еще резче, чем прежде, дергал шеей, как если бы ему мешал тесный ворот.
От Инны до сих пор из-за границы не было вестей.
Наталья не звонила. Сын не звонил.
Утром четвертого дня Поперека вернулся с пробежки по парку вдоль реки – Люся встретила его круглыми глазами.
– Скорей, скорей!.. Снова о тебе.
На экране (2-й местный канал) ведущая говорила:
– Как выяснилось, наш новоиспеченный лауреат Поперека передал засекреченные образцы почвы возле атомной электростанции в иностранные лаборатории. И сейчас к России могут быть применены жесткие санкции по линии ЕЭС за геноцид местного населения. Так говорят коммунисты. За свои действия наш известный физик и получил премию имени Брема.
– Скоты... – пробормотал Поперека. Ему стало душно.
– Бараны... – поддакнула Люся. – Крокодилы...
– Так же стало известно, – продолжала диктор, – что за хулиганское проникновение Попереки на территорию Атомграда прокуратура возбудила уголовное дело по статье сто шестьдесят четыре, пункт два – хищение предметов, составляющих особую ценность, совершенное группой лиц по предварительному сговору... такое преступление наказывается лишением свободы на срок от восьми до пятнадцати с конфискацией имущества.
Поперека с вызовом расхохотался.
– Вот тебе и премия! Вот тебе и слава!
– Нет-нет, они не посмеют... – заверещала бывая жена, бегая вокруг. То выключая телевизор, то включая – вдруг еще что-то расскажут.
Петр Платонович выдернул штепсель из розетки и сел на стул посреди комнаты.
– Меня посадят, – сказал он уже тихо, кусая губы. – Ну и пусть..
– Как ну и пусть!.. – ахнула Люся. – Тебе надо бежать. Или поднимать народ!
– Я и говорю. Только это и может качнуть толпу трусов. Если они хотят выжить, им надо проснуться. Никаких радиоактивной грязи на наши берега. Никаких заводов по переработке. Если не хотим, чтобы Сибирь превратилась в родину мутантов с двумя головами.
Зазвонил телефон – наверное, коллеги, которые знают, где в последние дни обитает Поперека. Но Петр Платонович сделал знак, чтобы Люся трубку не снимала.
– Нет, все нормально. В России истинный ученый должен посидеть в тюрьме. Скажи, кто не сидел? Королев, Туполев, Вавилов, Термен... назови не сидевшего – и я откажусь от свои слов... Ландау – сидел.
