После набора высоты четыре с половиной тысячи метров за самолетом Заплавнова потянулся нежелательный в разведке инверсионный след. Попытка Андрея уйти от него не привела к успеху. В прусском небе росписи самолета Заплавнова скрестились со следами от вражеских истребителей. Удачно маневрируя, Заплавнов ушел от истребителей и выполнил задание, за исключением фотографирования станции Тапиау. Температура наружного воздуха минус пятьдесят градусов. У Андрея, летающего редко на высоту, на лице кислородная и меховая маски. Они от сильного мороза заиндевели и смерзлись.
Заплавнов выполнил заход на фотографирование Тапиау, но почему-то Пеший вдруг приумолк. Андрей забеспокоился, а затем увидел, что Пеший сидит на полу кабины со склоненной головой. Заплавнов схватил его за воротник куртки и, потянув к себе, крикнул:
— Володя! Что с тобой?
— Ничего, ничего… — будто сквозь сон, ответил ему Пеший.
Андрей понял, что со штурманом что-то неладное и он вот-вот потеряет сознание.
Заплавнов убрал газ и, чтобы самолет быстро потерял высоту, энергично отдал штурвал от себя. Тут он заметил, что трубка кислородной маски Пешего, к которой присоединяется шланг, от сильного мороза лопнула и лежит вместе со шлангом на полу кабины. Андрей быстро сорвал со своего лица маску, снял с одной застежки маску Пешего и дал ему кислород. Пеший сделал несколько вдохов. Андрей, чувствуя, что сам теряет сознание, снова приложился к маске, а затем опять передал ее Пешему.
— Володя, твой шланг на полу! Бери его и дыши! — закричал он штурману.
— Вот, оказывается, что!.. А я даже и не заметил, как потерял сознание…
Пеший поднял с пола шланг и направил его в рот. И в ту же секунду он рванул руку вниз, сорвав на губах примерзшую к металлическому наконечнику кожу. На подбородок и меховой воротник куртки потекла кровь.
— Володя, зажми шланг в рукавице и дыши с кулака!
— Хорошо, Андрюха, дышу, теперь назад!
— Почему назад? — спросил удивленно Заплавнов.
— А потому, что у нас с тобой Тапиау еще не сфотографирована. Задание еще не полностью выполнено.
— Я за тебя беспокоился, дружище… Думал, что… — Он тут же положил самолет в крутой левый разворот. Повернулся назад и еще раз посмотрел на Пешего.
От Тапиау отлетели недалеко. Курсовая черта подошла и легла на центр станции. Пеший включил работу фотоаппаратов на «бесконечность». Лампочка-глазок щитка управления часто замигала, указав, что выполнено несколько снимков. Пеший выключил фотоаппараты, нагнулся к нижнему остеклению и произнес:
— Шесть эшелонов. Разворачивайся, Андрюха, домой.
— Разворачиваюсь, — ответил Заплавнов с ноткой удовлетворения.
Треснуло в наушниках — включился в разговор с экипажем стрелок-радист Иванченко. Он быстро и взволнованно сообщил:
— Командир, справа сзади, на расстоянии двух километров, идут на сближение два «фоккера»!
— Пеший, Иванченко! Приготовиться к отражению атаки! Приготовиться к пикированию! — командует Заплавнов.
Высота «Таганрогского пионера», на котором летит экипаж, пять тысяч метров. Ведущий «фоккер» зашел справа сзади и начал прицеливаться. Иванченко подал команду:
— Командир, маневр — вправо вниз!
— На развороте введу в пикирование! — крикнул Заплавнов и резко бросил машину вправо вниз.
Он продолжал крутой (даже потемнело в глазах) разворот, энергично отдав штурвал от себя, ввел машину в крутое пикирование.
— Пусть фрицы ловят нас! — крикнул Заплавнов.
Без выпуска тормозных решеток очень быстро нарастает скорость. Четыреста восемьдесят… Пятьсот сорок… Шестьсот… Семьсот километров в час!..
— Вывожу! — крикнул Заплавнов и плавно начал выводить машину из пикирования.
Когда нос кабины подошел к линии горизонта, Андрей из-под отяжелевших век посмотрел на прибор указателя скорости. Его стрелка подрагивала у цифры «800».
— Иванченко, с рулей и элеронов не слетела перкаль?
— Нет, командир!
— Умеем пикировать? — спросил Заплавнов Пешего, повернувшись к нему.
— Если ведомый Пронина не умеет, то кто же тогда умеет… А знаешь, Андрюха, мне такой фокус уже показывал Мося: мы над Гумбинненом «сто десятого» увидели, пикнули и больше его не побачили!..
Высота две тысячи метров. «Фоккеров» не видно. Стал ненужным кислород, и Пеший бросил на пол кислородную трубку…
На проявленной после вылета пленке зафиксированы ценные сведения об авиации, морских и железнодорожных перевозках противника. Лишь только после доклада о выполнении задания, оформления боевого донесения Пеший неуклюже зашагал в своих рыжих унтах к врачу полка Осиповой. Ужинать Володя не смог очень сильно распухли губы…
Войска 3-го Белорусского фронта уже у ворот Восточной Пруссии. Фашисты ожесточенно сопротивляются. Полки 6-й гвардейской дивизии Чучева бомбардируют вражеские цели днем и ночью.
…12 декабря 1944 года. У нас наступила небольшая передышка в боевой работе. Сегодня летчики полка будут тренироваться в полетах на пикирование.
Морозное раннее утро. Летный состав прибыл на аэродром. Объявлена плановая таблица полетов. Я, Шопен и дежуривший ночью в казарме Баглай запланированы летать. Баглай подошел ко мне и говорит:
— Я ночью дежурил, а меня запланировали летать на пикирование с четырьмя летчиками. Летать не отказываюсь, но ты же сам понимаешь, я не спал.
— Понимаю, Петя. Пойду к командиру, доложу об этом, и тебя освободят. Ведь есть же в полку и другие стрелки-радисты!
Подхожу к Балабанову и объясняю суть дела.
— Дежурил, говоришь… Не спал… Так-так… Ну, тогда, если он дежурил и не спал, пусть с тобой отлетает и идет отдыхать. На его место я назначу другого, — распоряжается Балабанов.
— Пусть идет отдыхать сейчас.
— Бондаренко, всегда ты возражаешь, — говорит раздраженно Балабанов.
— Виноват! Разрешите идти?
— Иди. Готовься к полету.
— Есть!
Я летаю с Баглаем уже два года. И чертовски привык к нему. Полюбил, как брата. На боевые задания мы летали с ним сто двадцать восемь раз. На фронте это очень много. Петя награжден двумя орденами Красной Звезды. Я уверен, что давно уже должен красоваться на его груди и третий орден, но командование полка не торопится послать представления к наградам, особенно на стрелков-радистов и техников.
Готовимся к полету. Вишу, как Петро, набросив на себя с размаху парашют, застегивает карабин грудной перемычки и ножных обхватов, пригибается под фюзеляж и входит в свою кабину. Мы с Шопеном занимаем свои места. Механик самолета гвардии старшина Янин закрыл входной люк, отошел вперед и, глядя мне в глаза, приложил руку к головному убору. Все в порядке. Даю команду: «От винтов!» — и запускаю моторы.
— Командир, связь со стартом установлена, можно выруливать, докладывает Баглай.
— Понял, Петя. Выруливаю.
Не дорулив до старта, слышу голос Баглая:
— Командир, взлет разрешен!
— Хорошо, Петя.
Остановив машину на взлетно-посадочной полосе, громко говорю экипажу: «Взлетаем!» — и даю газ на взлет. Все нормально. Сегодняшнее задание не сложное, но и не совсем простое. Все-таки это
