несешь?» — накинулись на него друиды. «Я так понимаю, — объяснил Регоци, — Астиаль захотел испытать мою гордыню. Сначала он даровал мне силу творить чудеса, а затем, по грехам моим, лишил её. На все воля Божия». На том все и согласились.
Но спустя время было замечено мое исчезновение, и кое-кто из крестьян — ну и, конечно, друидов — смекнул, в чем тут все дело. «Э, — сказали нашему Регоци, — а ведь все твои чудеса, друид, происходили, когда в твоем доме жил этот твой приемыш-слуга! Не в нем ли все дело?» «Может, и в нем, — с прежней беззаботностью отвечал Регоци. — Я так думаю — может быть, это Астиаль под видом отрока-сироты почтил меня посещением?» Да только друиды не были столь простодушны — меня стали разыскивать по всему Кардосу — и разыскали.
Кстати, Дуанти, из любопытства я и сам обошел потом множество друидов. И что же — иные из них были добрыми людьми, иногда очень умными и учеными. Но магов не было ни одного — ни одного, Дуанти. Регоци был единственным — стихийным, но все же магом, — и именно к нему меня вывела моя тропа. Будь он жив сейчас, мне было бы кого пригласить в Большой Круг от Кардоса. Но… мир праху старого друида.
— Ну, а что остальные друиды? Ты сказал, они разыскали тебя?
Вианор вновь расхохотался.
— О, это была сущая комедия. «Мальчик, как ты это делаешь?» — спросили меня они. Я состроил невинное глуповатое лицо и отвечал: «Я сам не знаю как. Просто я так привязался к доброму отцу Регоци… мне очень хотелось, чтоб он был чудотворцем». — «А зачем же ты тогда от него ушел?» — «Я испугался, что у меня не получатся те чудеса, которые Регоци вам обещал». Друиды поверили — все, кроме одного, самого умного из них. Позже он стал Верховным Друидом, — пока скоропостижно не скончался от простуды, освобождая место нынешнему Верховному, дону Эспиро. И этот сановный циник спросил: «Кто учил тебя — чародеи с Тунга или куманчирские шаманы?» Я заплакал: «Чародеи с Тунга… но я убежал от них». — «Мы сделаем тебя чудотворцем во славу Астиаля», — поообещал мне этот проницательный епископ. «Но я же пользуюсь черной магией, — удивился я. — Добрый сеньор Регоци говорил, что это великий грех перед Астиалем». — «Нестрашно, — успокоили меня, — если ты употребишь свои чары к вящей славе Господней, то Астиаль простит тебе». — «Я не верю во все эти выдумки про Астиаля», — сказал я тогда. «Ах, чадо, — кротко отвечал благочестивый епископ, — ты можешь послужить Астиалю и без всякой веры. Мы снимем с тебя этот грех». — «А мне дадут сан епископа?» — поинтересовался я. «Дадут, но не сразу, — обещали друиды, — ибо ты ещё мал». — «А ничего, если я буду вызывать злых духов?» — «Если к вящей славе Астиаля, то ничего…»
Между прочим, Дуанти, среди моих собеседников был дядя графа Эспиро, нынешнего главы церкви. Как знать — не он ли потом учил нашего дона Эспиро всему тому, что он наслушался во время этой беседы?
В общем, я вдоволь насладился этим разговором, а потом мне пришлось их усыпить, потому что отвязаться иначе было просто невозможно. Я принял другой облик и ещё немного походил по Кардосу, а позже подался в Анорину. Идти в Семилен мне уже расхотелось — я полагал, там такой же сплошной обман, как в Кардосе.
— Но ты все-таки пошел туда?
— Ну да, но это уже другая история.
— Расскажи, Вианор! — горячо попросил Дуанти.
Вианор подумал — и похоже, был готов согласиться. Но тут к нему подъехал герольд с каким-то срочным делом от короля Веселина, и маг оставил Дуанти.
— Занятная история, правда, лорд Дуанти? — окликнул его знакомый голос.
Дуанти оглянулся:
— Стагга! Ты так-таки не упустил своего!
— А как же! — гном помахал толстенной тетрадью. — Все точнейшим образом будет занесено в мои хроники.
— Я думал, ты подле несравненной Данар.
Стагга состроил обиженную гримасу:
— Почему же это я должен быть подле нее? Я не амазонка из её отряда.
— А, так тебя просто не пустили! — сообразил Дуанти и рассмеялся.
— Вовсе нет, просто я, как летописец Большого Анорийского Круга, обязан сопровождать Вианора, Хранителя этого Круга, — возразил гном. — Кстати, ты не знаешь, куда отбыли Трор и Грэм?
Дуанти пожал плечами:
— Я даже не видел Грэма перед отъездом. Вианор обмолвился про Солонсию и Семилен… ты лучше спроси его сам.
— А как ты думаешь, далеко от нас войско Кардоса?
— Стагга, ну, почем мне это знать?
— А что такого? Дэмдэм говорит, к вечеру мы подойдем к границе. Может быть, нас ждет ночная битва!
— Кого это — нас? Мы с Дэмдэмом не будем биться, — помрачнев, отвечал Дуанти.
У него снова испортилось настроение. Меж тем, гном оказался отчасти прав: вечером рать Ардоса разбивала бивак у самой границы. Однако никакой ночной битвы не предвиделось — разведка доносила, что передовые отряды кардоронцев в полудне пути, и, конечно, войско Кардоса не будет атаковать сразу после длительного перехода, да ещё в ночной темноте.
Вскоре после ужина Дуанти заглянул в палатку Вианора. Маг был один. Он внимательно посмотрел на Дуанти:
— Молодой гранд, конечно, наведался за добавкой?
— Да, сеньор волшебник, — хотелось бы послушать окончание вашей замечательной истории.
— Вся история, Дуанти, ещё не закончилась, — отвечал маг. — Так что при всем желании я не могу порадовать тебя таким рассказом. Но если хочешь, я могу рассказать тебе, как я встретил Остима Жара — он-то и стал моим вторым учителем — белым.
— Конечно, хочу! Расскажи, Вианор!
— Это было в Среднем Семилене. Я блуждал там тайно — вернее, так думал я сам. Тогда я был уже постарше — твоих примерно лет. Как-то утром я спустился с гор к морю, и там увидел нечто весьма удивительное.
По берегу меж глыб камней гулял человек в простой одежде. Я попробовал разглядеть его получше — особым, магическим зрением, Дуанти. И — у меня ничего не получилось. Я понял, что встретил что-то, а вернее — кого-то, кто мне не по зубам. А вслед за тем… вслед за тем, не веря глазам своим, я увидел, как море вдруг засветилось особым, собственным светом — и вдруг приблизилось к берегу и стало тереться о ноги этого странного человека — совсем как кошка, налакавшаяся молока. И мало того — вдруг засветились и ожили камни на берегу — и тоже принялись ластиться к этому загадочному магу, — а я, конечно, уже сообразил, что передо мной маг. И я понял, что происходящее даже не было волшебством — просто вещам мира, его живому и неживому, нравился этот человек, вот они и приветствовали его, каждая тварь на свой лад. Магию Остиму Жару приходилось применять для обратного — чтобы стихии природы хранили молчание — то есть, не выдавали его. Такого Савиен не умел, во всяком случае, не показывал мне. И я, совершенно завороженный, вышел из-за валунов и приблизился к этому магу. А Остим Жар спокойно стоял на берегу, лицом к морю и спиной ко мне, и на мое робкое приветствие, не оборачиваясь, отвечал:
— Вианор, ты готов последовать за мной?
— Вианор прервал рассказ, смешливо поглядел на Дуанти и спросил:
— Как, Дуанти, ты догадываешься, каким был мой ответ?
— О, да! — заулыбался юноша.
— Вот и обещанная часть моей истории, Дуанти, — произнес Вианор. — Как-нибудь при случае можешь рассказать её Грэму. Больше-то, пожалуй, и добавить нечего. Ага! — опять вопросы?
— Конечно! Целая куча.
— Ну нет — на кучу я не согласен. Спроси уж что-нибудь одно, самое интересное.
— Я все-таки вот чего не понимаю… Чем различаются учения Остима Жара и Савиена?
— Может быть, и ничем особенным, Дуанти. Может быть, все это только разные способы знать и
