нарезанную ветчину, сыр и салат из помидоры он сглотнул слюну и, присев на диванчик, потянулся рукой к розовому мясному куску. Другой рукой он схватил бутылку белого вина, которая стояла тут же, с двумя фужерами и закусками, и принялся пить из горлышка холодную, кисловато-сладкую жидкость. Потом вернулся к еде, лихорадочно стал глотать куски ветчины и сыра, заедая салатом. На него вдруг напал такой отчаянный жор, что он, казалось, мог бы проглотить целого быка. Тут он услышал гул спускаемой из смывного бачка воды и, сделав еще несколько быстрых глотков, отошел к подоконнику. Из туалета вышла Галина и прямехнько направилась на кухню. Виталик, заслышав ее шаги, поспешил присоединиться к ней.
– Ну ты и сволочь, – с презрением сказала Галя, – глядя на жалкие кусочки сыра, ополовиненную тарелку с ветчиной и опорожненную на две трети бутылку вина, – что, меня не мог подождать?
Виталик растерянно таращился на остатки еды, не понимая что происходит.
– Я все приготовил… – качал он бестолково головой из стороны в сторону, – я не ел…
Потом он вдруг состроил хитрую гримасу и шаловливо скосил глаза на возмущенную Галину.
– Ты, наверное, меня разыграть хочешь, сама схавала, а передо мною комедию ломаешь! А, я угадал?
Он широко улыбался, как бы говоря, что прощает, но Галина не ответила на эту шутливую улыбку так, как он предполагал или хотел. Она встала руки в боки и, приблизив палец к виску, покрутила им, красноречиво показывая, что Виталик не в себе.
– Ну, признайся, – осторожно и как-то надрывно хихикнул Виталик – в этом смешке была мольба и робкая надежда, что он все же прав, но в нервной быстроте вылетевшего звука слышалось также трагическое недоумение – он сомневался, что Галина так долго сохраняла бы серьезный, даже сердитый вид, если бы она и вправду решила его разыграть.
– Это что, у тебя такая нынче манера шутить? – Галина бешено вращала глазами. – Ладно, черт с тобой, пошли купаться. Придется отложить «пикник». Радуйся, что у меня хорошее настроение.
Она смотрела на него все также недоверчиво, словно хотела пристыдить его, но в ее глазах уже не было холодной злобы, от которой у чувствительного Виталика забегали по спине мурашки. Стрелков беззвучно хохотал. Ему второй раз улыбнулось сегодня счастье опередить Виталика. Было в этой радости что-то по-детски наивное, что-то убогое, с намеком на мелочное злопыхательство, но и самому Сергею от шалостей Виталика и жены было не сладко.
И вот любовники залезли в ванну, наполненную пахнущей клубникой пеной.
– Горячая, – попробовала ногой Галина – она стояла в ванне обнаженная, в то время, как Виталик сидел и с плотоядной улыбкой наблюдал за любовницей.
– Нужно привыкнуть, в холодной воде тело не расслабляется… – назидательно сказал он.
– Сделай похолоднее, – капризно попросила Галина.
Виталик вздохнул и включил холодную воду. Стрелков отвернул кран с горячей водой, так что через пару минут от воды в ванной шел пар. Галина заголосила и неуклюже вылезла из ванной. Виталик тоже стало жарко, он протянул палец, чтобы попробовать воду, льющуюся из крана и, тряхнув рукой, закрыл вентиль с горячей водой.
– Ничего не понимаю, – растерянно пробормотал он, – я же холодную открыл!
– У тебя в квартире барабашки, – усмехнулась Галина, – пойду-ка я лучше домой.
– У нас же есть еще время! – скуксился Виталик. – Сейчас…
Он открыл пробку, чтобы спустить воду и на полную катушку включил холодную воду. Потом прижался к Галине. В этот момент Стрелков, испытывающий глупую детскую радость от сознания того, что овладел женой раньше любовника, больно ущипнул ее за грудь. Галина взвизгнула, отталкивая от себя Виталика. Тот налетел тощей задницей на край ванной, отчего дико взвыл.
– Ты чего пихаешься? – вытаращился он на Галину.
– Кретин! Чтоб тебя… – с этими словами Галина, гордо подняв голову, покинула банное помещение.
Она быстро прошла в зал, где на кресле была разбросана ее одежда, и стала торопливо одеваться. У нее на глазах выступили слезы, лицо полыхало румянцем.
– Сволочь! Я тебе не девка какая-нибудь, – закричала она на всю квартиру, – и не студентка зачуханная! Может, ты белены объелся или вообразил себя невесть кем… только мне все равно, я такого отношения к себе не потерплю!
– Галя, – взмолился прибежавший на шум Виталик, – я не знаю, что происходит, – он бешено вращал глазами, – я сам ничего не понимаю… У меня такое чувство, что мы не одни…
Он подошел к Галине, приложив палец к губам и таинственно сверкая глазами. Она засмеялась.
– У тебя совсем крыша поехала!
– Так ты ж сама о барабашках говорила! – с упреком посмотрел он на любовницу.
– Говорила, – передразнила его Галина, сев на стул и натягивая легинсы, – Сережка себе такого никогда не позволял!
«Вещие слова», – беззвучно усмехнулся Стрелков.
Виталик хотел больше всего на свете исправить ситуацию – связь с этой зрелой, полнокровной женщиной, в которой он находил сходство с моделями Ренуара, льстила его тщеславию и позволяло расширить свой сексуальный опыт. К тому же Галина была замужем, в деньгах не нуждалась, что больше всего впечатлило прижимистого психиатра. У них все шло хорошо, в постельных делах наметился сдвиг в сторону полной раскомплексации, полного доверия и понимания. Порой, правда, Галина забавлялась сама с собой, что было неприятно Виталику, ибо в этом он усматривал лесбийско-феминистский протест. Эти забавы били по его самолюбию опытного любовника, каковы он себя мнил, ибо служили доказательством того, что вышеупомянутый позитивный сдвиг находился под вопросом. Виталик с жадным, плотоядным любопытством выпытывал у Галины смачные подробности их со Стрелковым сексуальной жизни. Выпытывал на правах мудрого психолога, так сказать. Они и сошлись-то на почве ее недовольства мужем. Ей хотелось от него больше и Виталик вызвался оказать посильную психотерапевтическую помощь и… оказал, так сказать.
И вот теперь по нелепой случайности все могло рухнуть. У Галины был довольно крутой норов, Виталик никогда не ссорился с ней, стараясь подладиться под ее требования и запросы. Лишь исподволь руководил ею, ее хаотическими порывами и невысказанными желаниями. Он не на шутку испугался, его тревожило не только ее поведение, но и нечто, чье присутствие он ощущал, но не мог связно подумать об этом. Боялся. Ибо был рационалистом до мозга костей и во всякую чушь вроде духов и барабашек не верил.
– Галя, – проникновенно возвысил он голос, – я всегда уважал тебя и сейчас не понимаю что происходит. Ты мне веришь?
Галина замерла в нерешительности.
– Я устала, мне пора. Увидимся в конце недели… Позвони мне на работу, хорошо?
Она устремилась в прихожую, где стояли ее босоножки. Виталик галантно встал на одно колено, заботливо взял ее ногу и сунул под переплетенные ремешки. С большим удовольствием Стрелков треснул ему ногой по заднице, и Виталик в который раз полетел на пол. При этом но ударился головой о выступ трельяжа.
– Че-е-е-рт! – сдавленно прохрипел он, – что это такое?
Он сидел на полу и со звериной тупостью смотрел на Галю. Она нервно хихикала, переминаясь с ноги на ногу.
– Нет, ты видела? – не унимался Виталик, потирая ушибленное место.
Его черные усы, казалось, шевелятся сами собой, глаза лезут из орбит, а руки хотят найти точку опоры.
– Ты думаешь, что это я? – возмущенно спросила Галя.
– Ох, – вздохнул раздраженный Виталик, потирая рукой многострадальный зад, – это какое-то наваждение!
– У тебя что-то с координацией, – пренебрежительно заметила она. – Я пошла, – Галина согнулась, застегнула ремешки и, грубым жестом отстранив скулящего Виталика, вышла из квартиры. Стрелков выскользнул следом.
