здесь же, прямо на стуле.
Проснулся я под утро. Светало. Томашевский спал одетым, свесив правую руку и ногу с дивана и разбросав вокруг бутылки. Я вспомнил о том, что еще вчера так мучило меня, когда мною овладевал сон.
'Черновики!... В кейсе из дома профессора были черновики'.
Дома, едва я переступил порог, ко мне бросилась Кэтти:
-- Мсье! Патриция! Она в больнице Ретуни в тяжелом состоянии.
22.
-- У нее серьезная травма черепа. Состояние критическое -- сообщил мне доктор в больнице Ретуни, после того, как я объяснил, кем прихожусь Патриции.
-- Могу я ее увидеть?
-- Пока нет. Она без сознания и находится в барокамере, в ближайшие сутки ее вряд ли переведут в палату.
Несмотря ни на что, я остался в больнице. Впервые в жизни я почувствовал, как ноет сердце.
К полудню приехал Скотт. Он казался потерянным...
-- Знаешь..., ведь я очень люблю твою дочь, -- почти неслышно произнес он. Скотт, всегда державший, словно в узде, свои эмоции, неожиданно предстал передо мной в совершенно ином свете.
Мне стало его жаль, я снова подумал о нем как о старом друге, и только теперь со всей остротой ощутил, какая пропасть разделяет нас -- меня и Скотта -- ВРЕМЯ...
-- С ней будет все хорошо, -- сказал я, стараясь не выдать свои чувства.
Затем, вечером, приехала Элен. Видимо, ей во Флориду позвонил Скотт. Увидев меня, она в нерешительности остановилась. Однако все же подошла к нам, тихо поздоровалась и, больше не взглянув на меня, коротко, вполголоса расспросила Вильяма о Патриции.
Мы пробыли там втроем всю ночь.
Утром следующего дня к нам вышел доктор, принес хорошие новости:
-- Патриция все еще в реанимации, но кризис миновал. У нее посетитель , -- добавил он как-то странно.
Мы переглянулись. Я подумал, что это могло означать только одно. -- У Пат был Роберто. Даже непонятно, почему я сразу вспомнил именно о нем.
И я не ошибся. Роберто сидел у изголовья еще спящей Патриции. Он никак не отреагировал на наш визит, на лице, обращенном к окну, не дрогнул ни один мускул.
-- Кто он? -- очень жестко спросил меня Скотт.
-- Некто Роберто, -- ответил я, присаживаясь напротив сына Лауры.
-- Патриции изменил вкус? -- не сводя с Роберто глаз, зло ухмыльнувшись, заметил Скотт.
Наверное, не стоило бы ему вести себя так у постели больной, но ревность, очевидно, била через край, и он, кажется, едва сдерживал себя, чтобы не пустить в ход кулаки.
-- Я ухожу, господа, -- поднялся Роберто и, обращаясь только к Вильяму, добавил с холодной усмешкой, -- приятно было с вами познакомиться, мсье.
Потом он простился с Элен, чуть задержался, повернув голову в мою сторону.
Разумеется, никто из нас и не попытался остановить его.
Но в дверях Роберто обернулся:
-- Мсье де Санс, вам стоит позаботиться о вашей безопасности, поверьте, это добрый совет... Что же касается вас, мсье, то для Патриции вы уже никто, -- сказал он, озадачив меня и вконец испортив настроение Скотту.
Вскоре после этого пробудилась ото сна Пат. Затуманенный взгляд ее постепенно прояснился, и в глазах промелькнула тревога.
-- Найдите Анри, -- прошептала Патриция.
-- Пат, береги силы, -- только и нашелся, что ответить я, естественно, не зная никакого Анри, и тем более, где его искать.
-- Отец, ты должен найти Анри, прошу тебя, -- голос ее набрал силу, -он живет на улице N, дом 6, квартира 12.
-- Хорошо, -- кивнул я.
-- Сколько времени я была без сознания? -- спросила Пат, уже обратившись больше ко всем, нежели к кому-то конкретно.
-- Прошли всего сутки. Доктор говорит, у тебя очень сильный организм, -- ответила ей Элен.
-- Сутки! -- глаза Патриции на миг распахнулись, словно ее объял ужас, -- Отец, найди его, прошу тебя, и привези сюда...
Моя дочь дважды назвала меня отцом; назвала меня так в минуту, когда я был ей действительно необходим. Для меня это значило немало.
С Патрицией осталась только Элен. Скотт изъявил желание поехать со мной. Он был уверен, что Анри и Пат связаны 'Адамом и Евой', а в истории с этой организацией Вильям хотел знать все до конца.
В Париж мы отправились на машине Скотта. Мы снова молчали, и снова я попытался его разговорить.
-- Я был вчера в Министерство Безопасности.
-- Они интересовались станцией?
-- И станцией, и содержанием кейса, -- и я многозначительно посмотрел на Скотта.
-- Я тебе уже говорил, не желаю ворошить прошлое, -- отрезал он.
В этот момент мы поравнялись с проселочной дорогой, ведущей к замку.
-- Свернем, -- пришло мне в голову, -- и к сторожке...
Однако, сначала мы проехали туда, где должна была стоять моя машина, и не нашли ее. Какое-то время пришлось потратить на то, чтобы разыскать сторожку. А в итоге перед нашим глазам открылось пепелище, и лишь обгорелый остов свидетельствовал о том, что еще недавно на этом месте было какое-то строение.
Скотт заглушил мотор.
-- Что скажешь? -- задумчиво произнес Вильям.
Я не ответил, вышел из машины и, стараясь не оставлять следов, как сумел, обследовал все вокруг; когда вернулся к Скотту, в моих глазах наверное, читался немой вопрос, потому что он, отрицательно покачав головой, сказал:
-- Ты ошибаешься, я не возвращался сюда...
'Хотелось бы верить', -- подумал я, вслух же поделился мыслями:
-- Вполне возможно, что это произошло сразу после нашего бегства. Там по крайне мере три обгоревших трупа. Мотоциклов нигде нет...
-- Мне кажется, Пат тоже побывала здесь. Нам надо спешить, -- уже тогда почувствовал беду Скотт.
До Парижа мы добрались без приключений. Но въехав в город, Скотт заметил за нами 'хвост'.
-- 'Пежо' бежевого цвета... Обратил внимание?
-- Верно... Попробуй-ка уйти на повороте влево, -- предложил я.
Скотт последовал моему совету и на время 'пежо' пропал из виду. Однако через две минуты машина бежевого цвета выскочила нам наперерез и оказалась впереди -- обошла нас по другой улице.
-- Сворачивай на встречную полосу, -- воскликнул я, но мои слова повисли в воздухе,-- 'Пежо' словно испарился; он нырнул за высокий фургон, затем фургон ушел вправо, а 'пежо' уже не было...
Улица N, дом 6, квартира 12.
Дверь открыла молодая интересная женщина лет тридцати шести.
-- Анри? -- улыбнулась она, -- да ведь он подъехал вслед за вами... Я видела из окна. Наверное, сейчас поднимается в лифте. Проходите пожалуйста.
Женщина оказалась его матерью. Она не была слишком любопытной, а лишь спросила, знаем ли мы друзей ее сына, на что Скотт ответил, что к Анри нас привело очень важное дело.
Однако прошло пять минут, десять...
-- Вы не могли бы, мэм, снова взглянуть в окно... Машина вашего сына на месте?
Мать Анри вернулась очень быстро, лицо ее выражало тревогу.
