Его шевроле уже развернулся, когда я заметил на повороте за кустами шлем, отыгравший солнечный зайчик мне в глаза. Но шевроле сорвался с места... всего шестьдесят метров до поворота... Я выскочил из машины и услышал автоматную очередь.
Мотоциклист был скор на руку. За те десять секунд, что я бежал к шевроле, он успел забрать драгоценный кейс и исчезнуть, словно его и не было.
Куену, завалившемуся набок на кресло справа, пули не дали времени даже на последнее 'прости'...
40.
Я не стал дожидаться ни полиции, ни военных. Почти не сомневаясь, что только Роже Шали, даже мертвый, сможет мне помочь в поисках убийц, я позвонил в его офис. Мне ответил приятный голос Марии Стюарт.
-- Мсье де Санс?
-- Я могу надеяться, что Вы дождетесь меня в офисе? Я постараюсь приехать как можно скорее, -- попросил я.
-- Разумеется, сэр...
Париж, однако, словно прорвало. Машины нескончаемыми потоками, дыша друг другу в затылок, покидали город. Но за рулем и в салоне всегда сидели мы с Вами, зрителями же этого панического бегства, не смею писать, постыдного, были они -- мутанты; кто стоя на пороге дома, провожая долгим взглядом реку, иногда застывающую в своем течении, иногда шумно живую, кто из-за оконных жалюзи, тайком, кто, чаще молодежь, открыто выражая враждебность криками, улюлюканьем, бранью, свистом. Миллионный город был словно... Оказывается, я не знаю с кем или с чем сравнить все то, что происходило в Париже в те дни после НОЧИ. Нет, муравьи возвращаются в разоренный муравейник, и пчелы строят свой дом заново. Крысы? Но когда они бегут с корабля, он тонет. Париж -- он оставался и жил дальше, не с нами, с ними, -- жизнью новой, чужой, но жил. То, что происходило, не имело аналогов в этом мире. И какой толк был в стоящих вокруг танках, вооруженных до зубов солдатах, кружащих над городом вертолетах, когда сражение было уже проиграно...?
Путь, который должен был занять не более часа, из-за многочисленных автомобильных пробок, царившей на дорогах неразберихе, перекрытых военными улиц, отнял у меня время до вечера. Незадолго до объявленного с 20.00 комендантского часа я оказался на Бульваре де Ризе.
Звонить в дверь не пришлось, очевидно, Мария Стюарт заметила меня из окна.
-- Здравствуйте, мсье де Санс, я уже начала беспокоиться, не случилось ли что, -- встречала она.
В этот раз платье на ней, еще более откровенное, чем то, в котором я видел ее раньше,-- длинное, черное, блестящее, облегающее фигуру, с разрезом сбоку до пояса, обнажающим бедро,-- меня почти раздражало.
'Она тоже празднует победу', -- подумал я, вслух же процедил сквозь зубы:
-- Роже убит этой ночью...
-- Мне сообщили, кто-то из полиции. -- Ответила они цинично хладнокровно, лишь добавив, впрочем, безразлично: -- Жаль босса...
-- Мадемуазель, я хотел бы...
-- Вы хотели забрать Ваше дело? -- не дала она досказать мне.
-- Да.
Шали предупреждал меня, что все может сложиться подобным образом и что тогда я смогу воспользоваться собранными им материалами.
-- Пожалуйста, пройдите в кабинет... Номер вашего сейфа 'В20'.
В кабинете я был один, Мария Стюарт осталась в приемной. Я быстро нашел свою ячейку, набрал известный только мне и Шали шифр, и извлек из сейфа толстую папку.
-- Мсье Клайнофорд? Хорошо, я перезвоню,.. -- донесся до меня голос Стюарт.
В папке оказались несколько фотографий и копия доклада, подготовленного комиссией по расследованию гибели станции 'Большой Джо' Излишне передавать здесь содержание более чем полуторы сотни страниц этого документа с пометкой 'для служебного пользования', изобилующего заключениями экспертов, схемами и диаграммами. Я упомяну лишь о трех фактах, без которых мой рассказ не будет и полным и логичным. Первое: вывод комиссии был однозначен: авария на станции произошла в результате теракта. Второе: тела четырех человек не были обнаружены на станции, три трупа не были опознаны. Третье: за три минуты до того момента, как была нарушен герметичность станции, от нее отделилась капсула, однако человек, решивший бы использовать ее как путь к спасению, был бы, по утверждению комиссии, обречен.
Что касается фотографий, к которым я обратился, уже просмотрев доклад, то на первой же из них увидел Марию Стюарт... входящую в клуб 'Парис'...
'Почему Роже Шали следил за своим секретарем?' -- Встал передо мной неожиданный вопрос.
Насторожившись, я медленно поднял глаза на дверь кабинета. Она была чуть приоткрыта. Теперь звонок к Клайнфорду уже не казался мне столь безобидным. Я напомнил себе охотника, попавшего в собственный капкан.
В приемной, стараясь выглядеть как можно естественнее, я поспешно попрощался с Марией Стюарт.
-- Благодарю Вас, мадемуазель.
-- Вы уже уходите? Сейчас начнется комендантский час,.. -- попыталась удержать меня Стюарт.
-- Ничего, проскачу как-нибудь,.. -- сказал я, находясь вплотную к двери и поворачивая ее блестящий шар, -- секунда, и я бы скрылся в коридоре.
-- Постойте! -- произнес все тот же томный голос, но теперь достаточно дерзко.
Я посмотрел на Стюарт через плечо -- она стояла в двух шагах, направив дуло пистолета мне в затылок.
-- Что это значит?
Поверьте, я оставался совершенно спокоен.
-- Забота о ближнем,-- без тени усмешки сказала Стюарт, -- Отойдите от двери, сядьте в кресло...
Я был послушен, как же иначе... Напротив меня, не опуская оружия, за свой стол села Стюарт. Наблюдая за мной парой глаз верхних, парой глаз нижних, она принялась просматривать журнал мод, свободной рукой неторопливо листая страницы.
Прошло минут пять -- и в дверь позвонили. Стюарт, не вставая из-за стола, пультом дистанционного управления открыла ее, вероятно, будучи в полной уверенности, что это тот, кого она ждет.
Вошедшим был не кто иной как Артур Крайс. И визит его, неожиданный для нас обоих, для Стюарт стал роковым. Она, не понимая, кто же этот человек, смотрела на него со все нарастающим удивлением, видя, как рука его скользнула куда-то под плащ, как, вернувшись, сжимает нечто темное, умещающееся на ладони, и страшное. Затем будто выстрелила плохо закупоренная бутылка вина... Мария Стюарт едва вздрогнула, тело ее обмякло, голова склонилась на бок, а на ее роскошной груди четко обозначилось алое пятнышко: не родинка, но поцелуй смерти.
-- Мсье де Санс, если не ошибаюсь? -- пряча свой почти игрушечный пистолет, сказал Крайс.
-- Да, -- все еще размышляя, радоваться мне или нет, сдержанно ответил я.
-- Вот уж не думал не гадал, что свидимся снова... Надеюсь, вы более не ратуете за равноправие уродов? -- Крайс говорил насмешливо, но лицо его не выглядело добрым, скорее наоборот.
-- В зависимости от обстоятельств...
-- Ну да черт с Вами... Мне нужен Роже Шали. Насколько я понял, его здесь нет...
-- Он убит этой ночью.
-- Хм...
-- Послушайте, Артур, -- я наконец оценил ситуацию, -- нам надо уходить отсюда и как можно скорее... поговорим по дороге...
-- Тогда идемте ко мне, во время комендантского часа на машине не очень-то поездишь, а до моего пристанища всего полчаса пешком.
Мы шли проходными дворами и узкими улочками, пугаясь вдруг вспыхнувшего в окне света и чьих-то, гулко отдававшихся в ночной тишине, шагов, быть может, военных патрулей, шли, словно единственной нашей целью был поиск самых затаенных уголков Парижа. Все верно, идти было немного, но разболевшиеся
