старичок скрылся за этой дверью, а в тире вдруг раздался пронзительный вибрирующий звук, от которого заныли зубы. Я вертел головой, стараясь определить его источник, а он уже стих, пропал, и старичок как ни в чем не бывало выскочил из-за двери и с довольным видом засеменил ко мне с автоматом под мышкой.
Стрелял я много, с удовольствием, с каждым разом все более успешно, так что старичок только удовлетворенно хмыкал и все подкидывал да подкидывал мне патроны.
Так хочется верить, что когда-нибудь, скоро, умение стрелять
станет совсем не нужным человеку. Так хочется верить, что пистолеты, автоматы, пулеметы, зенитные орудия, танки, крылатые ракеты, мины, гранаты и бомбы навсегда превратятся в музейные экспонаты и наши дети на школьных экскурсиях будут смотреть на них через толстое стекло, как смотрим мы сейчас на пращи, бумеранги, дротики и каменные боевые топоры, наделавшие дел в руках пращуров. И хочется верить, и верится...
Я покидал тир, машина в сумерках довозила меня до центра Столицы и я возвращался в свое общежитие для приезжих.
Так шло время. И все меньше его оставалось до того дня, который был уже отмечен в календаре подпольного комитета, и приближался и приближался, суля перемены и вселяя надежду.
А однажды вечером я набрел на тот скверик, где впервые встретил Лон. Или очень похожий на тот. На скамейке под фонарем сидел белогривый толстяк и читал газету, посматривая на аллею. Засеребрилось платье, подошла высокая и светловолосая - и у меня сжалось сердце. Потом они деловито прошли мимо меня и я рассмотрел, что это не Лон.
На далеком русском Севере лежали суровые Соловецкие острова,
в зеленом украинском городе порхала по улицам черноглазая девчонка, а в Столице стояла скамейка под фонарем и была комната с цветами на столике, комната, утонувшая в ворохе разноцветных тканей. И все это причудливо переплеталось в моем сознании.
8.
И настал день... Впрочем, обо всем по порядку. В соответствии с хронологией событий.
Смена завершалась, мы только что управились с последним фургоном и я поставил свою тележку в лифт, направляясь на четвертый этаж. Я собрался уже закрыть решетчатые дверцы, когда увидел Тинта, замахавшего мне рукой. Я подождал, пока он поставит свою тележку рядом, и нажал кнопку подъема.
- Тебе какой?
- Третий, - ответил он и добавил, глядя в сторону: - Машина будет на обычном месте. Сегодня вечером победа или смерть.
Лицо его было строгим и сосредоточенным.
Я вез тележку по секциям, натыкаясь на прилавки, как слепой.
Потом оказалось, что я стою у лифта с той же так и не разгруженной тележкой. Я облокотился на рулоны ткани и задумался.
Столь знакомая, я бы сказал, земная фраза, произнесенная Тинтом,
не содержала никакого преувеличения. Наши дальнейшие действия имели только два полюса: победа- смерть. Третьего не дано. И это не было игрой. Не было наспех сработанной сценой из странного спектакля. Победа оказалась бы реальной. Смерть, к сожалению, тоже.
Мое поколение не громило интервентов, не шло дорогами Великой Отечественной. Нам выпал Афганистан, но, конечно, не всем, далеко не всем. Мне не выпал. Моя профессия - учить детей. Нет, я не испытывал страха. Дело не в страхе. Я был не уверен, смогу ли.
Смогу ли не в военизированной игре и не на
учениях, а на деле взять оружие и стрелять в людей? В разумных существ. Способен ли на это?..
В общем, перемешивал я эту мысленную манную кашу до тех пор, пока не появился наш босс- предводитель синехалатников, маленький замусоленный толстяк с подлыми привычками, и не осведомился, не желаю ли я вылететь с работы.
Наша девятка собралась в подсобном помещении какой-то закусочной, затерянной в лабиринте городских кварталов. Кто-то позаботился о том, чтобы нам не мешали - к стеклу входной двери был прикреплен листок с надписью: 'У нас сегодня день отдыха. Пожалуйста, приходите завтра'.
Командовал парадом Ульф Ульфссон.
- Господа! - торжественно начал он, прохаживаясь перед нами, разместившимися на ящиках вдоль стены. - Сегодня наш день. Сегодня мы берем дворец.
- Почему наш? - возраэил Ричард. - Их день. Мы просто окажем посильную помощь.
- Нет, мы не просто окажем посильную помощь. - Ульф крутанулся на каблуках и обвел нас взволнованным взглядом. - Мы будем ударной группой.
- Ого! - воскликнул Михаэль. - Нас делают смертниками. Камикадзе из движения Сопротивления. Нас похоронят в братской могиле на площади перед дворцом и на черном мраморе, усыпанном цветами, золотом выбьют наши имена. Перспектива! Но мы же не желтолицые камикадзе.
- А почему бы и нет? - кротко вопросил священнослукитель Якоб.
- Это тебе не статейки строчить, - добавил берлинский студент Генрих.
- Тихо! - Ульф поднял руку. - Во-первых, никто никого заставлять
не собирается. Это личное дело каждого. Можно спокойно сидеть, хотя бы и здесь, и просто ждать.
- А во-вторых? - нетерпеливо спросил Мартин.
- А во-вторых, нужно уметь выслушивать до конца, господа. Дебаты оставим парламенту. Почему именно мы? Объясняю. В тире все стреляли. Слышали там звук такой противный?
- Слышали, - ответил Дитер. - Симфония циркулярной пилы.
- Никто и не собирается просто так сидеть, - пробормотал Михаэль.
- Так вот, - продолжал Ульф, - это работал зрукоизлучатель. Проверялась реакция каждого из вас на действие звукоизлучателя. Идея моя. Родилась на основе личного опыта. Здешний житель от такого звука через три секунды валится, как мешок, и не скоро отходит. Поверьте, сам видел. Весьма эффективное оружие. Как оно действует на нас, каждый может судить сам. Вероятно, хуже всех его переносит мистер
Ричард, - последовал жест в сторону экс-студента из Окленда, - потому что он обругал того почтенного господина из тира, хотя эксперимент проводил я, а господин тихонько сидел, нахлобучив звуконепроницаемый шлем. В шлемах, сами понимаете, во дворец не проберешься - охранники не вчера на свет родились и пустят в ход обычное
стрелковое оружие. Да и стражей на площади полно. По этому пункту моего выступления вопросы будут?
- Все ясно, - кротко отозвался Якоб. - Нас они не заподозрят.
- Тогда продолжу. О своих соображениях я доложил по цепочке.
Там, в комитете, убедились в обоснованности моих доводов и поручили возглавить группу захвата. Там нас считают какими-то уникумами. Мы
все продумали и разложили по полочкам. Впрочем, - спохватился Ульф, если кто-то не согласен с моей кандидатурой, давайте устроим тайное голосование.
- Ладно уж, командуй, Александр Македонский, - милостиво разрешил
Ричард. - Так и быть, согласны.Я правильно говорю? - обратился он к нам.
- Только в диктаторы не вздумай пролезть, - с улыбкой предупредил Генрих.
- У шведов подобное никогда не было в моде, - с достоинством ответил
Ульф. - Продолжаю. Сегодня утром один из Совета сорока пяти глотнул за завтраком немного яда. Кому и как удалось это организовать - не знаю. После завтрака он заступил на дежурство у кнопки, а к ночи яд начнет действовать. Все рассчитано по минутам. Сейчас мы поодиночке выйдем отсюда и соберемся на площади перед дворцом. Я объясню каждому из вас конкретную задачу и покажу схему расположения постов, охраняющих зал с кнопкой. Успех дела во многом зависит от нас. Есть возражения? Кто-то несогласен? Михаэль, есть возражения?
Михаэль отрицательно качнул головой.
- У меня нет возражений. У меня есть сомнения, но я их оставлю
при себе. В конце концов, я не привык оставаться в стороне от дела.
