предполагал. Предполагал! Когда? Где? Прошло всего три часа...
На этот раз не было никакой возни иголок, и он отлично помнил все случившееся до того, как березовый ствол растворился в розовом тумане.
И туман он помнил, до сих пор ощущая на лице его недавнее прикосновение. Да, туман он помнил, хотя и не мог точно воспроизвести в памяти сам момент перехода.
Он почувствовал внезапную слабость.
'Только не раскисать! Только не раскисать...'
Спокойно шуршали самописцы, изредка коротко звякал регистратор противометеоритной защиты, монотонно шипел кислород в скрытых в стенах воздухопроводах, сонно шелестели на холостых оборотах моторы систем контроля обшивки - сложный организм 'Вестника' функционировал слаженно, ритмично, абсолютно нормально.
Он заставил себя приподнять голову и кое-что проверить. Так и есть. Двенадцать высоких прозрачных цилиндров, стоящих
вдоль стены централи, светились одинаковым бледно-голубым светом. Их сияние медленно нарастало, достигало апогея, потом цилиндры мгновенно темнели, как будто поворачивался выключатель - и вновь их до краев заполняло бледно-голубое слегка трепещущее сияние. А ведь только что... три часа назад пятая фиксирующая колонна была неисправна, контрольные датчики заявили об этом тревожно взмывшими вверх кривыми на экране, и цилиндр потемнел, резко выделяясь среди своих собратьев.
И вот теперь колонна исправна... Стоп! 'Пятая фиксирующая
колонна стала исправной'. Это же из сообщения Бизона!
Он рывком поднялся с кресла. Слабость исчезла. Сейчас не время. Что
это? Узкая лента на выходе дешифратора блиц-связи.
Четкие буквы складывались в слова, но смысл их не сразу дошел до сознания. 'Лебедь', будь готов к возможной разбалансировке приборов управления в квадрате 11-15-48-КТ. Постарайся зафиксировать происходящее. Наблюдай. Приборы абсолютно исправны'.
Он успел опереться на тумбу дешифратора и поэтому устоял на ногах. Суета мыслей. Значит, Зонин не ушел из сферы действия... Значит, тоже чувство вины?.. Летний вечер в саду, Бизон, подпирающий плечом огромный тополь, задорная студенческая песня, летящая из окон, и негромкие слова Бизона: 'Эх, переиграть бы все!..' Может быть и так... А может и совсем другое. Вариантов множество. Что если не только отпущение грехов? Да, в этом мире (или мир один?), в этом мире Зонин опять на Земле и все знает. Зонин из привидевшихся ему, Андрею Громову, событий, тоже, оказывается, летел на 'Вестнике'... в этом мире. И все помнит. Та же история. Все возвращается на круги своя... Прошлое Зонина изменилось, а вместе с ним чуть изменился и мир.
Он сел прямо на пол - не было сил, чтобы дойти до кресла, - вытер вспотевшее лицо. Зонин убедил зава... Или не зава. Пошел прямо к Ершову, ведь совсем необязательно Ершов на полевых испытаниях до второго, как было ТАМ... И вот теперь они предупреждают меня, как зав предупреждал Зонина...
Где часы? Который час? Четырнадцать десять... А скорость? Он приподнялся и поглядел на пульт. Да, я тоже задержан. И не вышел на связь! Как Зонин! Опоздал на два сорок, потому что находился неизвестно где. Космоцентр передал после одиннадцати - и я тоже не вышел на связь.
Он медленно направился к передатчику, рванул по пути рукоятку аккумуляторов, переведя их в рабочее состояние, заметил свое искаженное отражение в вогнутой зеркальной чаше комбайна-дублера и остановился. На нем опять был полетный комбинезон, оставленный в стенном шкафу его квартиры.
Он больше не мог удивляться. Всему бывает предел.
Рука нерешительно замерла в воздухе: он обдумывал сообщение. Сдвинул предохранитель и медленно застучал пальцами по кнопкам вводного устройства.
'Эридан'. Предупреждение насчет приборов подтвердилось. Был задержан
в указанном квадрате. Стал... - Он оторвался от кнопок и
почувствовал, как внезапно свело мышцы лица. Счетчик мерно
отзванивал секунды. Вновь склонился над вводным устройством. ...участником некоторых интересных событий'.
Он вспомнил грозный ершовский крик насчет поэм и Горация, но ему было не смешно.
'Продолжаю полет с расчетной скоростью... - Он поглядел на медленно ползущую по координатной сетке зеленую змейку над пультом. - ...по расчетному маршруту. Очередной контрольный сигнал - в соответствии с графиком'.
Индикатор расхода энергии угрожающе налился ярко-красным светом, бросившим отблеск на его застывшее лицо.
'Подробности при возвращении'.
Он передал условный сигнал, означающий конец сеанса, выпрямился и пошел через централь, словно неся на плечах тяжелую-тяжелую ношу. Централь оказалась бесконечно длинной, он шел по ней бесконечно долго, но все-таки добрался до кресла и упал в него.
...Позже он понял, что постоянно беззвучно повторяет один и тот же вопрос, обращенный неизвестно к кому: 'Зачем все это?.. Зачем все это?.. Зачем все это?..'
Он не открывал глаз и с силой вжимался лицом в почему-то пахнущую хвоей обивку кресла. Счетчик звонко бросал в прошлое секунды, словно быстрые капли падали в хрустальную чашу. 'Вестник' мчался по гигантской дуге, упирающейся своими концами в Солнечную систему, в Землю, и для него, Андрея Громова, пока оставалось неясным, был ли на той Земле выжженный холм или он все-таки превратился в исчезнувший след на воде.
А потом будто кто-то невидимый, но назойливый стал подталкивать его, и он подумал: 'Что если открыть глаза и посмотреть? Вдруг я вновь там, у той березы?..'
Но он никак не мог решиться сделать это.
Калинин - Кировоград, 1975-1976.
