- Ну не надо, не надо ехидничать.
- Я и не думаю этого делать. Где инструменты? Давай быстрее, я, как понимаю, до семи должен управиться.
- Не смей так смеяться!
- Разве я смеюсь?
Лицо ее запылало от гнева и стало еще красивей.
- Ты... Ты еще мальчишка...
Я закрыл ей рот поцелуем. И ушел от нее заполночь, едва успев к закрытию метро.
Настя не спала.
- У тебя тут неплохая библиотека, я многое для себя нашла. В институте ведь через неделю приемные экзамены...
О поездке в Кемерово я ей ничего не сказал. Открыл тумбу стола и начал рыться в ее недрах.
- Сюда я заглянуть не посмела, а в комнате попробовала прибраться. Два ведра мусора вынесла.
- Спасибо. Теперь это не логово зверя, а человеческое жилище.
И вдруг я замер над столом:
- Тебя никто из соседей не видел?
- Видели. Женщина, ее двери напротив, через лестничную площадку, поинтересовалась, где ты, мол, давно тебя не видела.
Баба Варя. Единственная соседка, с которой я общался. Когда болела, просила купить хлеб, молоко. Потом пирогами угощала.
- Я ей сказала, что ты позже придешь. И капитану из милиции так же сказала.
Правильный ответ: 'позже'. Это ведь и через час, и через день, и через год... Стоп! Менты приходили? Вот это новости!
- Как этот капитан выглядел? Что он хотел? - спросил я, стараясь выглядеть спокойно.
- А ничего. Даже не поинтересовался, кто я. Попросил, чтоб ты завтра с утра заглянул к нему. Я сначала его фамилию хотела записать, а потом решила, что и так запомню. Кукушкин. Ну что тут записывать? Это твой товарищ по работе, да?
- В какой-то степени...
Черт, чего тут только нет, в этой тумбе! Все почему-то колется и режется. Особенно после того, как Настя сказала о Кукушкине. Игла от циркуля под ноготь зашла. Ага, вот он, пакет из фотоателье. Надо взять фотографии и поехать к Бабашвили. Раз ему так нужно... Но это и мне нужно. Пусть скулу посмотрит. И пусть дней на пять приютит Настю. Я не хочу, чтобы она опять попала в гости к Максу. А ведь может попасть - у меня нет возможности сидеть рядом с ней сторожем. Завтра, к примеру, надо идти к Кукушкину...
17
Если бы Кукушкин чего хотел, он бы с Настей не так разговаривал. Я знаю этого опера - крутой мужик. У них в отделе машины часто ломаются, и он сразу мне звонит. На этот раз не позвонил по простой причине: телефон ведь я отключил.
Ну точно: на асфальтированном пятачке перед ментурой стоит их сдохший 'Жигуленок'. В нем копается Лысиков, водитель. Машиноненавистник. Женоненавистники - те хоть и ненавидят, но все равно женятся. А этот... Садится за баранку с одной целью: покалечить технику. Я Лысикова презираю, но он терпит, поскольку я ему нужен.
- Что тут случилось?
Он бросает на меня недовольный взгляд и тотчас опять отворачивается:
- В справочном бюро узнай, что случилось, где и когда.
- Я думал, помощь требуется. Вчера Кукушкин заходил.
Лысиков уже с большим интересом осматривает меня, глаза его округляются.
- О, елки зеленые! Ты, что ли? Никак, в воде вареной искупался?
Теперь уже недоумеваю я, а Лысиков ржет:
- Вчера сыну как раз читал про Конька-Горбунка. Там один в чан прыгнул и красавцем стал. А ты что, пластическую операцию делал? Говорить по-человечески начал.
Мне не больно нравится наша тема, спешу ее переменить:
- Двигатель запорол?
- Не, ты же знаешь, тут движок новый. Электропроводка ни к черту. Представляешь, по кольцу прем - вдруг дым в салоне. А я в третьем ряду, сразу по тормозам не дашь. Еле-еле на обочину вырулил. Капитан так перепугался - чуть на ходу не выпрыгнул. Ну вот. Дым рассеялся, а что и где горело, не соображу.
- Если это с электропроводкой, зачем на карбюратор смотришь?
Лысиков пожал плечами:
- Так Кукушкин же сказал, что тебя вызовет...
Нет, положительно надо быть машиноненавистником, чтоб даже такую неисправность не найти. Сажа же осталась там, где замкнули провода... Минут через пятнадцать я повернул ключ зажигания, и 'Жигуленок' вышел из комы.
А из дверей серьезного заведения вышел Кукушкин. Кивнул мне:
- Спасибо, помощничек.
Я улыбнулся: и этот не признал.
- Что, товарищ капитан, - развеселился и Лысков. - Без противогаза бойца не узнаете?
- Вот только теперь узнал. Зайдем, Кузнецов, ко мне, потолкуем. - Я Кукушкина никогда не видел улыбающимся, и сейчас он серьезен.
Он показал мне спину, уверенный, что за этой спиной я и попрыгаю на двух задних лапах в его десятую комнату.
Я и попрыгал. Опера - они ведь и в мелочах не ошибаются. Ну что мне делать, если не прыгать? Тяжело только это дается. О чем толковать будем? Может, пришла ориентировка по ювелирному, и мент вспомнил, что есть среди его знакомых 'обаяшечка'?
Нет, разговор пошел нормальный.
- Сколько косметологи берут за операцию?
- Еще не знаю, лечение не окончено, куча процедур предстоит.
А что я мог еще сказать?
- Ты правильно сделал, Кузнецов. Человек ты неглупый, башка у тебя варит... Закуривай, угощайся.
Это что-то новенькое, на такую дистанцию Кукушкин меня еще не допускал. Бойся данайцев...
- Невесту, смотрю, завел. Ничего девчонка, только смотри, чтоб чахоточной не была. Бледная уж очень.
Он не задает вопроса, но делает паузу и смотрит на меня так, что молчать нельзя.
- Северянка она. И потом, действительно приболела немного, на солнце не выходит.
- А ты на солнце выходишь?
Непонятный вопрос, на такой лучше промолчать и застенчиво улыбнуться: что, мол, сие означает?
- Искал я тут тебя как-то еще, Кузнецов. Водила очередной раз тачку запорол, я звякнул в твой автосервис, мне отвечают, пропал, никому ни слова не сказал.
- А чего говорить? Я решил уходить оттуда.
- Ты сколько там имел? Со всеми левыми?
- На водку хватало, на женщин нет.
Мент истолковал мои искренние слова по-своему:
- Не обижайся, я ведь не просто так спрашиваю. Машины новые скоро нам дать обещают, чуть ли не 'мерседесы'. Я бы тебя взял к себе, Константин.
Что же это за дела? По имени величает. Еще раз Бабашвили спасибо сказать надо? Новое лицо - новые отношения?
- У вас на окладе пахать придется день и ночь. А у меня иное на примете: заработаю сколько надо - и в кровать, книжки читать.
- Детективы?
- А что?
- Ничего, я тоже их люблю. Что последнее прочел?
