осеннему смиренно застыли слева и справа, было тихо, только скрипели колеса да чавкала грязь под ногами. Маленький Вовик, точнее Владимир Ильич, быстрый в движениях, как его великий тезка, на ходу сверял маршрут с топокартой, с аэрофотоснимками и периодически объявлял: до точки осталось столько-то километров, до бетонной дороги столько-то.
Наталья брела как в тумане. 'Только бы не заболеть', - думала она, цепляясь за задок телеги.
Когда до точки оставалось всего ничего и по каким-то неуловимым признакам все почувствовали, что лес скоро кончится и откроется луг или поле, Толик схватил вожжи, тихо и неуверенно пробасил: 'Тпру-у...' Наталья увидела впереди, метрах в сорока, сидящего на обочине человека.
После некоторой заминки подошли.
На мужике лет шестидесяти был старомодный синий прорезиненный плащ и серая кепка. В руках он держал узелок, вероятно, с едой. Он встал, и Наталья увидела под ним небольшой чемодан. Поздоровались.
- Далеко ль бетонка? - спросил незнакомец, потирая крупной ладонью небритый подбородок и внимательно поглядывая на ребят.
- Километров восемь, - ответил Вовик.
- Восемь, - повторил незнакомец. - Если по пути, примите в компанию.
Он тут же пристроил чемоданчик и узелок в телегу и зашагал рядом с Натальей.
- Колодцы, что ли, копаете? - спросил он, указав на лопаты.
- Геология, - сказала Наталья.
- Ага, - кивнул незнакомец.
Старик оказался не в меру общительным. Он шел и рассказывал о себе:
- А я вот к братану иду. Из-под Питера я, решил новую жизнь в деревне начать. Не знаю, получится ли...
Братана надо проведать. Целых двадцать семь лет не мог к нему выбраться, только теперь вот, на пенсии...
Чем он живет тут, чем кормится? Только бы он не уехал куда. А я теперь что, я вольный казак, а ему ещё трубить и трубить. Да-а... Ну, зайду, погляжу.
Здесь и раньше-то глухомань была, а теперь так и вовсе автобус убрали. Ну, приду, погляжу. Коли магазин какой есть, так и проживем как-нибудь. Если, конечно, его правоверная меня не выгонит. А вдруг выгонит? А? Вот, будет номер!
Взаимного разговора не получалось. Ребята молчали, а Наталья шла и думала, что хорошо бы отделаться от этого старика до ночной стоянки, она волновалась, как бы ребята не брякнули, куда идут, ведь тогда старик может сказать 'нам по пути', и придется с ним ночевать.
Старик явно не нравился ей. От него веяло какой-то немытостью и той самой неопределенностью, что так раздражала Наталью в последнее время. И откуда он взялся в тайге, где между деревнями по пятьдесят километров? В городском плаще и не с рюкзаком или котомкой, а с чемоданом? Специфика здешних лагерных мест неизбежно наводила Наталью на невеселые мысли. Боковым зрением она отмечала, что старик то и дело поглядывает в её сторону. Она присмотрелась. Нет, старик зыркал водянистыми глазами во все стороны словно опасался чего-то. Попутно он продолжал говорить сам с собой. Заговорил о смерти как об избавлении от тяжкого бремени совести, о том, что деньги нужны живым, а не мертвым. Затем он достал из кармана плаща грязную тряпочку, развернул её и стал приставать:
- Ребятки, купите зубец золотой Мой личный зубец. А то денег нет, хлеба нет. С чем к братану явлюсь?
Дайте хотя сколько, вы его потом хорошо продадите... Вот, был зубец, жевал я им, жевал, а теперь пришлось отодрать. Жевать-то ведь нечего. За бутылку отдам, только возьмите.
От старика отмахнулись: откуда, мол, деньги. Тогда он из того же кармана достал огурец, очистил его от соринок и предложил девушке:
- Пожуй.
Наталья отказалась, и старик, смачно откусывая, съел огурец. Достал большой складной нож, заточил спичку и принялся ковырять в зубах. В его широких плечах, в точных движениях, когда он затачивал спичку, чувствовалась совсем не старческая сила.
'Не мог поесть, когда сидел на обочине, - с раздражением подумала Наталья. - И почему у него огурец хранился в кармане, а не в узелке?'
Маленький Вовик не выдержал и спросил, подделываясь под местный окающий говор:
- Далеко ли путь-то держим?
- Не так чтобы очень, - ответил старик. - К братану...
И вновь Наталья ощутила его цепкий взгляд на себе.
Посветлело, пошел березовый молодняк, и открылось огромное поле с увядшим некошеным разнотравьем.
Серое тяжелое небо прижималось к земле. Дорога стала совсем непролазной, Серафима уже не вытягивала телегу из ям без человеческой помощи.
- Сделаем так, - сказал запыхавшийся Вовик. - Сделаем привал, а потом сделаем точку.
- Привал так привал, - сказал старик таким тоном, будто бы тоже был членом отряда.
Миновали островок пушистых молодых елок, и снова дорога пошла под уклон, потом - на подъем, и только теперь открылся дальний край поля.
И там, на закраине, они обнаружили неубранные картофельные делянки.
Остановились, осмотрелись, стали выкапывать картошку. Старик взял у Вовки лопату, повертел в руках.
- Не следите за инструментом.
А деревня-то рядом, - добавил он, ловко выкапывая картофелины, - не застукали б ненароком. Что за деревня, не знаете? - Ему никто не ответил.
Отошли от дороги, в канаве отмыли картошку и на краю леса развели костер. Наталье расстелили палатку, и она легла, завернувшись в нее. 'Не вовремя разболелась', - с горечью подумала она, проваливаясь в дрему.
Она лежала на спине, по-покойницки скрестив на груди руки, черты её лица заострились. Словно сквозь водную толщу слышала она, как старик сказал:
- Кладите в телегу, а то уходите девку.
И Вовик ответил со своим дурацким подражанием:
- Ниче, самая малость осталась.
Наталья слышала, как Толик вздыхал где-то рядом, видимо, не решаясь спросить, как она себя чувствует, и думала: 'Кажется, кроме йода, бинтов и валидола у нас в аптечке ничего нету'. Но не было сил выяснять, где эта аптечка и что в ней хранится.
Ребята взяли газету и ушли в заросли. Тогда старик подошел к Наталье и спросил:
- Плохо дело?
- Плохо...
- Пройдет, дело молодое. - Старик задумался, продул папиросу. - А хочешь, я тебя к братану возьму?
В тепле полежишь, поправишься и вернешься к своим геологам. - Старик помолчал, покурил и спросил нерешительно; - У тебя как документы? С собой? Наталья еле заметно кивнула. - Вот и хорошо, что с собой. Отлежишься, поправишься... А коли понравится, так и живи, гнать не буду. - Старик шумно затянулся и вздохнул, выпуская дым. - Хочешь, я тебе всю правду о себе расскажу? - Наталья поморщилась и прикрыла глаза. - Не хочешь, - грустно отметил старик и продолжал: - Просто нет у меня никого, вот дело в чем. А ты, верно, подумала, что я на тебя хозяйство хочу взвалить? Нужно оно мне.
это хозяйство. Ты у меня как сыр в масле будешь кататься. - Старик заботливо прикрыл плечи Натальи пататкой. - Просто тяжело всю жизшочному...
- Тяжело, - кивнула Наталья.
- В том-то и дело! - оживился старик. - Все дело в том... Ты не думай, я тебя по гроб обеспечу. Понимаешь? - Наталья лишь покачала головой. - Не понимаешь. Какая же ты... - Старик поглядывал на кусты, в которых скрылись ребята. - Наследство с братаном мы получили, вот иду свою долю забирать.
