У нее там уже мокро, и я всовываю хуй и начинаю ебать. Она — никакой реакции, только улыбается. Кажется, что я ебу ее очень долго, может, полчаса. Несколько раз хочу слезть с нее на хер, но продолжаю. Потом вдруг, почти ничего не почувствовав, спускаю и тут же вырубаюсь.
Просыпаюсь весь в чем-то липком. Это блевотина. Ее вытошнило прямо в палатке, попало и на меня. Кроме нас в палатку втиснулись еще и Вэк с Иркой. Они еще спят, обнявшись. Наверное, тоже ебались, потому что шмотки расстегнуты.
Я вылезаю, кое-как счищаю с себя блевотину чьим-то грязным носком и бросаю его в кусты. У меня бодун, и я начинаю искать в рюкзаках водку, чтоб похмелиться, но ничего не нахожу. Расталкиваю Клока — они с Людкой спят в соседней палатке вдвоем, как короли какие-нибудь сраные. Бык спит прямо у костра.
— Все, пиздец, больше нету, — говорит Клок.
— А пиво?
— И пиво кончилось.
— Тогда не хуй тут больше делать. Пора сваливать.
Один за другим, все встают — заблеванные, злые, с бодуна. Медленно собираемся, переругиваясь между собой, ходим вокруг палаток, как еба-нутые лунатики. Снова начинается дождь.
Без настроения идем до станции, садимся в электричку. Я засыпаю и сплю всю дорогу. На вокзале прощаемся с бабами. Мне они уже до жопы Скорее бы домой: вымыться и в постель.
— Ну как тебе поход? — спрашивает меня Клок
Мы сидим на остановке на следующий день и курим.
— Заебись.
— Что будешь летом делать?
— Практика от УПК, потом сборы военные, потом два месяца каникул. А ты?
— До конца месяца учеба, потом тоже два месяца каникул. Бухать будем сегодня?
— А у тебя что, деньги есть?
— А у тебя?
— Откуда?
— Ну, ладно.
Подходит троллейбус.
— Поехали, хоть в город съездим, — предлагаю я.
— Ну, поехали.
Бергман
Не знаю, зачем мне нужен был этот Бергман. Тем более идти смотреть его в видеосалон. За три дня до последнего звонка в школе. У меня нет друзей, нет девушки, и я в полной жопе.
В кино я стеснялся ходить. Потому что всегда один. А если пошел, то сесть поближе к выходу, чтоб, когда кончится — первым на улицу, пока идут конечные титры и в зале зажигается тусклый свет. Чтоб никто не видел, что я один.
Я прочитал в газете, что в центре есть видеосалон с кабинками. На четыре человека. Но можно и одному прийти. Заплатил за фильм — и смотри себе в кабинке. В первый раз я зашел туда неделю назад. Просто проходил мимо.
Много кассет на полках. И тетка сидит. Вернее, женщина. Или тетя. Но не тетка, нет. Ей лет тридцать пять, а, может быть, тридцать. Заулыбалась вся. Что хотите посмотреть, молодой человек? А это… Бергман у вас есть? Ах, как приятно, когда спрашивают Бергмана. Или Феллини. Или Тарковского. Ах, это бывает так редко. Увы. Вкусы деградируют. Интеллектуальная прослойка сужается. Пролетарский город — что с него взять? Это же не Москва и не Питер. Ах, какая жалость — взял кто-то кассету домой, нет ее. Может быть, что-нибудь другое посмотрите? Феллини, Тарковского? Нет, спасибо. Я лучше в следующий раз. До свидания. Всего хорошего. Хорошего. Всего. С Восьмым марта вас, и с Новым годом, и с остальными праздниками. Стукнула дверь — забыл придержать. И опять та же самая тетя. Узнала. Отложила в сторону книгу, завернутую в бумагу. И заулыбалась, и расплылась, и засветилась. Ах, как приятно, когда спрашивают Бергмана, ах, как редко это бывает, ах, как приятно. Да, вернули. Долго держали — культурные люди: директор третьей школы с женой. Собираются в Израиль, кстати сказать. Сейчас, минутку.
Афиша. На стене. Сегодня в видеозале. «Коммандо» (в главной роли Арнольд Шварценеггер). Она возвращается. С кассетой. Смотрит на афишу. Увы. Приходится показывать ширпотреб. Мы на хозрасчете. Дверь. Открывается. Четверо пацанов. Синие спортивные штаны с белыми лампасами. Значит — «пионеры». У «пионеров» белые лампасы, у «космонавтов» — красные. Я не ношу таких, конечно, и они не знают, откуда я. Может, пронесет.
Смотрят на меня. На афишу. Шварц! Классно. Заебись. Посмотрим Шварца.
Тетя морщится и кривит губы чуть-чуть: ах, мерзость. Улыбается мне. Хмуро смотрит на них: подождите, ребята. И снова на меня. Снова улыбается. Вторая кабина. Приятного просмотра.
Спасибо. Иду по коридору. Номер два. Вхожу. Закрываю дверь. Занавешенные окна. Кресла как у нас дома. Душно. Запах пыли. Экран светится, но на нем еще ничего нет.
Шаги. Бегут. Входят. С какого района? Ладно, не важно. Давай посмотрим сначала. Что это за херня? Ты что, пацан? Что это такое смотришь? Думаешь — умный, а мы дураки, да? Думаешь, ты один умный? Гриша, ебни ему. Еще. Еще раз. И копейки. Сюда. Скорее. Пацаны, не надо. Надо, Федя, надо. Ну, пацаны, ну, пожалуйста… Еще ему. Все забрал? Сколько? Тридцать пять. И все? Да. Ладно, еще раз — и пошли, а то Шварц сейчас начнется. Смотри свою парашу.
Сами свою смотрите, козлы. Мне уже не до фильма. Какой тут может быть Бергман? На хуй он нужен?
