Крупп Арон
Со мной ничего не случится
А. Крупп.
Со мной ничего не случится...
/НЕОКОНЧЕННАЯ ПОВЕСТЬ/
1.Костя Серов
Снег, снег.
Снег на крышах домов, троллейбусов, на плечах людей, снег в чернильном утреннем воздухе, слегка разбавленном зеленоватым светом ртутных фонарей.
Зима как зима, началась не слишком поздно и не слишком рано. Этот снег уже не растает, на него лягут другие снега и по ним будут петлять лыжные следы, все будет как прежде, мир не изменится, это я стал другим. Для меня эта зима будет непохожей на другие зимы, я так решил. Это очень нелегко отказаться от того что было раньше, когда вторую половину зимы и часть весны я оказывался далеко отсюда, за Полярным кругом, и те края были для меня вторым домом. Только прошлая зима все перевернула, и нет больше сил возвращаться туда, нет второго дома.
Весна, лето, осень...
За это время я успел все продумать и вот резюме: 'Мавр сделал свое дело, мавр может не ходить'. А ходить все-таки хочется, но надо быть твердым, есть другие ребята, помоложе и покрепче. У меня работа совсем не бродячая, лаборатория электроники в НИИ, почти в центре города автобусом до площади Победы, а там десять минут ходу, ровно столько, чтобы успеть выкурить сигарету.
На работе запах канифоли, нагретой изоляции, запах, знакомый чуть ли не с детства, а сейчас мне уже за тридцать. Может сегодня, наконец, заработает моя проклятая установка, над которой я бьюсь два месяца, и тогда завтра, жутко талантливый инженер, не то, что я - будет мною доволен. Он слишком часто бывает мною недоволен: шутка ли, четыре - пять месяцев в году я не работаю. 'Настоящий инженер не должен так распыляться'. Ну, что же, теперь не буду.
- Костя, твоя любимая пора наступила, скоро опять убежишь к белым
медведям?
- Не убегу, мне не уйти от твоих распрекрасных глаз.
Это Наташа, самая ехидная девушка и самая красивая в нашей лаборатории. Все знают, что прошлой зимой у меня что-то случилось на севере, но подробностей никто не знает. Не хочу об этом говорить и вспоминать не хочу. И Наташа, и шеф, и остальные товарищи - это все люди с которыми я делаю одно дело, они такие же как и я. Я только немножко другой - хуже или лучше не знаю. Просто они чувствуют себя на своем месте все время. Где бы они ни были, ностальгия погонит их опять сюда. Я другой: год на Памире, год на Полярном Урале.
Раскидало мои привязанности по Союзу - не собрать, а отсюда теперь тоже не уйти навсегда , здесь самый большой кусок. И счастья и горя больше всего здесь досталось. Но в тех горах тоже не пусто было.
В лаборатории мы все друг о друге знаем: когда руки заняты паяльником, язык свободен, а за шесть лет понемногу - понемногу каждый раскрывается, устанавливаются определенные отношения, симпатии и антипатии стабилизируются. А острые углы отшлифовываются: бывают штили, бывает и крутая волна, но до шторма никогда не доходило.
Три года назад я стал мастером спорта по туризму, а так как считается, что мастер спорта - это не только спортивное мастерство, но и определенные моральные качества, то я , наверное, ими обладаю. Я не боюсь холода, усталости, я могу таскать тяжести по четырнадцать часов в сутки и преодолевать психологическую несовместимость. Если надо, я могу заставить встать на ноги и идти насмерть уставших людей, я могу принимать решения и не боюсь чувства ответственности.
Все это так, и все неправда, потому что все это в прошлом: около года назад оказалось, что взвалил на себя слишком большую ношу. И, хотя я тогда дотянул ее почти до конца, у меня подогнулись колени. У меня еще хватило честности понять это и бросить все. Впрочем я до сих пор не могу сообразить - что это честность или трусость?
Живу я один уже три с половиной года, а раньше мы жили с Таней, но теперь ее нет и никогда не будет нигде. В то лето она не вернулась, как иногда случается с кем-нибудь из наших: они не возвращаются. И остается память о них и стареющая боль потери да фотографии.
Впрочем мне редко удается побыть одному. Именно потому, что я живу один, ко мне часто заходят друзья-бродяги: наши лыжники, альпинисты, водники и всегда мой верный соратник доктор Саша или просто Доктор, рыжий гигант, одинаково хорошо владеющий и ланцетом и гитарой.
А еще доктор - поэт.
Огромный рост и широкие плечи, громкий голос, как Маяковский.
Только Доктор не Маяковский, он наш певец гор и снегов, это небольшая поэзия, но в горах поют его песни, значит то ,что он делает кому-то нужно.
* * *
Звонок перед концом рабочего дня, как раз на экране осциллографа начали вырисовываться какие-то симпатичные импульсы, почти то что нужно, их еще чуть - чуть уговорить...
- Костя, тебя.
- Привет, начальник, как тебе эта зима? Снежок как халаты у наших медсестер! Что у тебя?
Это Доктор, он называет меня то начальником, то шефом, так уж
повелось у нас в спецотрядах, где мы вместе работали.
- Привет, Доктор. У меня, кажется схема заработала.
- Молодец. Стоит отметить. Сегодня как раз вечер актива, пойдем увидишь всех, поболтаем.
- Пойду, пожалуй, зайдешь за мной?
- Ага. Ну, будь здоров.
Доктор повесил трубку, а схема работала и это было приятно. И действительно стоило отметить.
- Наташа, посмотри на экран, кажется это почти то.
- Может быть, если не случайная помеха.
- Брось, тетка, издеваться.
-Ладно, шучу, похоже. Еще немного надо довести до кондиции.
- Это уже проще. В понедельник займусь.
Кончился первый день зимы, начинался первый зимний вечер.
Зал был полон. Многих я знаю по имени и почти всех в лицо. Это все люди, которые учатся или работают, любят свою работу, но которым этого мало. Они знают, что мир не кончается за пределами кольцевой дороги, что есть еще другие климатические зоны. И еще есть горы, и еще это надо все увидеть и пройти, а иначе и работа не в радость, и город противен, и вообще - я еду не в ту сторону. Вот какие ребята собрались в зале.
А докладчик говорил об успехах, а цифры все равно не запоминали, и это хорошо знал сам докладчик, он был таким же как и те, кто заполнил зал, но какое же мероприятие без доклада, и сидящие в зале тоже это понимали, поэтому и шумели не очень, и в буфет уходили не все, а делали это потихоньку.
А после доклада были еще какие-то выступления, а потом как обычно: кто - на танцы, кто - в буфет, это все рядом. Мы сдвинули вместе три столика, поставили вино, конфеты. Человек пятнадцать уместилось, все-таки чертовски приятно видеть эти рожи: то, что нас объединяет - всегда с нами, мы вовсе необязательно говорим о былых или будущих походах, нам важно знать, как дела у каждого и все такое, мы с иными не часто видимся: не все здесь близкие друзья, но видеться рады. То есть - я тебя вижу и хорошо.
Здесь же оказались ребята из Гомеля: Юра Макаров, наш лыжник, черноволосый, смуглолицый, похожий на цыгана, влюбленный в свой Кольский полуостров, мой тезка Костя Санкевич - водник. Еще была девушка. Короткая стрижка. Черный свитер. Глаза. Я отвел глаза.
- Юрашта, я чертовски рад тебя видеть, на севере видимся чаще, чем в городах, как ты?
- Все по-старому, Костя. Скоро опять спасательная служба?
- Нет, Юрашта, нет.
- Отчего?
- Трудно, так сразу, всякие причины.
- Давайте, ребята, выпьем за дороги!
- Спой, Саша!
Доктор допил вино, взял гитару, подумал - чего бы спеть - взял несколько аккордов и запел:
