— Врешь.
Кулак Кострюкова, отшвыривает пленника к стенке. Тот ползет по стене к полу.
— Не убивайте. Я действительно не знаю.
Подтаскиваем к стене раненого, тот мычит и мотает головой. Кострюков поднимает автомат. Пленник подпрыгивает.
— Господин, наверно господин управляющий увез его с собой.
Ствол упирается ему в голову. Пленник чуть не плачет.
— Господин офицер, не надо меня убивать. Я расскажу все, что знаю.
Я останавливаю сержанта.
— Говори.
— Перед отъездом из Эджеле господин управляющий передавал вождю племени Вабу продукты с питанием. Когда шла погрузка ящиков с продовольствием, сюда пришли две русские женщины. Господин управляющий приказал их арестовать. Потом вызвал главного геолога компании и очень сердился на него за то, что его жена и дочь суют нос не в свое дело. Он приказал геологу немедленно выехать из Эджели в Серделес и сказал, что женщин задержит, до последней машины, чтобы они не могли проболтаться. Когда перепуганный русский ушел, управляющий подошел ко мне и сказал, что женщины слишком много знают и приказал вывезти их за город и убить.
— Ах, сука, — вырвалось у Кострюкова.
— Женщин принесли ко мне в джип связанными, с заткнутыми ртами. Но я не убил их, а привез к себе домой и спрятал в подвале.
— Когда это было?
— Неделю назад.
— Женщины живы?
— Да, господин.
— Поехали.
Мы забираем Кострюкова, добегаем до машины и «Урал» сворачивает на узкие улочки и ползет по «мертвым» кварталам. До дома охранника мы добрались за двадцать минут. Он открыл двери и мы ввалились в комнаты, где сидели напуганные домочадцы.
— Веди.
Мы подтолкнули стволами автоматов в спину пленника. Он вошел в внутренний дворик направился к двери в стене.
— У меня ключ, там в доме.
— Не надо.
Кострюков прикладом вышиб замок.
— Ей, есть там кто-нибудь, — кричу в темный провал по русски.
— Есть, — раздается голос, — слава богу, наши.
Щурясь от солнца во дворик выходят две женщины в грязных платьях. Старшая плачет, младшая прижалась к ее плечу.
— Он вас обижал? — спрашивает Кострюков, направляя палец в пленника.
— Бил, гад, — говорит старшая, — обещал как придут исламисты, так выдаст нас им.
— Ах ты, подонок.
Кострюков прикладом двинул в голову пленника, потом уже лежачего ударил носком ботинка прямо в висок.
— Идемте быстрей от сюда, — говорю я. — Сейчас в город войдут исламисты.
Мы проходим через воющий и плачущий дом и я с женщинами втискиваюсь в кабину машины. Шофер стиснут, но он трогает машину и мы кое-как разворачиваемся в обратный путь.
— За что вас посадили? — спрашиваю я.
— За любопытство, — зло говорит старшая. — Муженек утром попросил принести некоторые документы из его стола в управлении.
— Что так свободно в управление можно было проходить?
— Я там работаю, секретаршей, прямо у мужа. Дело было в воскресение, обычно в управлении никого нет, а муж в это время дома собирал вещи и документы, что бы удрать в Ливию. Я взяла с собой Дашу, что бы этот дурак не приставал к ней с пустяками и вот, только подошли мы к зданию, как перед входом увидели вереницу верблюдов, с разукрашенными, полуголыми погонщиками. «Смотри, — говорю Даше, — чего это дикари приползли к нам.» Смотрим, из дверей выносят мешки и грузят на верблюдов. «Дашенька, ты постой здесь, — говорю.» Сама побежала в здание, охранники очень удивились, что пришла на работу, но пропустили внутрь. Я на второй этаж прокралась за грузчиками. Смотрю, дверь сейфа открыта, рядом стоит управляющий с главным инженером, еще дикарь какой-то и помогают вытаскивать и упаковывать деньги и золото в мешки. Остальные дикари их забирают и уносят вниз. «Как ты здесь оказалась?…» — спросил меня управляющий….
В это время с крыши кабины «Урала» ударил пулемет. Женщины сжались, а я приоткрыл дверь и высунулся с автоматом.
Черные фигуры с оружием в руках, передвигавшиеся по улице, шарахнулись в разные стороны. Теперь били автоматы всех наших солдат. Машина выскочила на площадь, где недавно мы видели беженцев. Там теперь только виднелись черные исламистов. Мы несемся на них изрыгая смерть. И так промчались до окраины города. Только выскочив к буровым, мы поняли, что опасность осталась позади.
— Живы? — спросил я в кабину.
— Да, — пропищала старшая.
— Товарищ капитан, — крикнул сержант, — у нас одного зацепило.
— Стой.
Машина встала. Я полез в кузов. Нашего сапера прошила очередь и если бы не бронежилет, он был бы мертв, а так… пуля разнесла кость предплечья. Мы затянули жгутом руку, остановили кровь и перевязали рану.
— Эй, женщины, полезайте в кузов, иначе вы сжаритесь под железом. У вас что-нибудь на голову есть?
— Найдем. Только дайте нам попить. Мы второй день без воды.
Шофер дает им флягу с водой. Они поочередно выпивают ее, потом спрыгивают на землю и старшая отрывает подол платья. Половину отдает дочери, половину — себе и заматывает голову. Мы их затягиваем в кузов и машина трогается.
— Так что же было дальше? — стараюсь перекричать вой двигателя я.
— А ничего. Управляющий приказал нас схватить, а потом часа через три отправили с тем типом и он привез к себе домой.
Мы присели на пол, обливаясь потом, от дикой жары. Ветра нет, а раскаленный встречный воздух обжигает лицо.
— Командир, смотрите, — толкает меня охранник.
У замершего «Опеля» стоит человек и машет рукой. Мы подъезжаем и останавливаемся. Из опеля выскакивает женщина и они бросаются к нам. Охрана затаскивает их в кузов. Мы не понимаем друг друга, но по жестам я понял, что их машине конец. Еще километров тридцать и опять человек. Он говорит по- английски и я узнал, что машина его застряла, а последний бронетранспортер забрал его сына, но его обнадежили, что последними приедем мы.
Не доезжая до Серделеса километров 20 натыкаюсь на сам броневичок. Старый трудяга сдох. Измученные жарой, французы перелезают со шмотками и оружием к нам. Нашего раненого кладут по центру, а остальные расселись вдоль бортов. Так и прикатили к блок-посту.
Как только мы сошли с машины, я обратился к сержанту Кострюкову.
— Сейчас еще можешь шевелиться?
— Попробую.
— Нужно взять тех, которые поселились в Сердедесе, ну куда вождь ходил…
— Я притащу их живыми или мертвыми.
