Доктор удивилась вопросу. Покачав головой и вздохнув, она сказала:
– Не знаю, только волны, исходящие от спящих, свидетельствуют о том, что все они крепко спят – так, как только можно пожелать, чтобы как следует отдохнуть к предстоящему дню. Работа гипоталамуса в норме, однако, – она даже подалась вперед, взволнованная собственным предположением, – необычайная активность в утолщении Мартинезе таламуса заставила трикодер светиться, как новогодняя елка.
– За что отвечает утолщение Мартинезе? – спросил Райкер.
– За примитивные эмоциональные реакции. Во всяком случае, так было раньше.
– А сейчас?
– Не могу сказать. Она помассировала лоб и продолжала:
– Такая неожиданная активность... Я никогда не встречала ничего подобного. Утолщение Мартинезе координирует сложное взаимодействие между мозжечком, который контролирует движение, и таламусом, отвечающим за примитивные формы сознания. Все это активно работает, но я не понимаю.., над чем?
В комнате воцарилось молчание. Крашер отдыхала, откинувшись в кресле.
– Возможно ли, чтобы утолщение Мартинезе подвергалось влиянию чужестранцев? – нарушил молчание Пикар.
– Даже если это и так, то заметить происходящее с ними очень сложно, ведь они спят, – подключился к разговору Весли.
– Я согласна с Весли. А на ваш вопрос, капитан, скажу, что отдельные индивидуумы могут оказывать такое влияние, только трудно определить, что они получают в результате этого.
Райкер счел необходимым довести информацию о перемене курса корабля. Доктор этого еще не знала. Сообщение произвело эффект разорвавшейся бомбы.
Потрясенно взглянув на сына, и тот кивнул в знак согласия, Крашер спросила:
– Вы думаете, здесь есть какая-то связь?
– Бугимены и вирус принесли нам немало тревог, но все они искусственного происхождения.
Весли позволил себе улыбнуться.
– Сэр, вы считаете, что корабль заселен духами?
– Нет, – ответил очень серьезно Райкер, – я просто не могу уловить связи между изменением скорости корабля и вирусной проблемой компьютеров.
– Понятно, – кивнула Крашер.
– Доктор, – вновь обратился к ней Пикар, – насколько мы смогли установить, люди потеряли сознание в тот момент, когда корабль изменил скорость. Не так, ли, мистер Крашер?
– Да, – кивнул Весли. – Я заметил новую скорость 'Энтерпрайза' в момент, когда Райкер бросился на помощь Трой, потерявшей сознание.
– Состояние наших людей, – продолжил Пикар, – очень похоже на то, в котором пребывали гуманоиды на борту корабля серебристой слезы, мы обнаружили его в районе Омеги Триангулы. Ваше мнение об этом, доктор?
– Я слабо разбираюсь в технике, – доктор выпрямилась и расправила плечи, – но считаю, что только с ее помощью мы можем лететь со скоростью выше скорости света. С другой стороны, мы очень мало знаем о возможностях человеческого сознания.
– И все-таки, по вашему мнению, нет ли в причинах смены курса и возврата к Тантамону-4 внешнего влияния?
– Не могу сказать, – доктор пожала плечами.
– Исключая активность в утолщении Мартинезе, у всех спящих все-таки нормальный сон? – уточнил Райкер.
– Все так, как я об этом говорила.
– Тогда, я думаю, мы сможем их успокоить. А вы, доктор, повоюйте пока с утолщением Мартинезе.
Крашер кивнула:
– Как говорил мой старый профессор, в любом необычном деле нужно помнить правило: 'Не навреди'.
– Мистер Крашер, – обратился Пикар к Весли.
Тот, глубоко задумавшись, подпрыгнул от неожиданности.
– Извините, сэр, я размышлял, где профессор Болдуэн мог подхватить этот вирус.
– Вполне возможно, он его создал сам, – сказал Райкер.
Весли кивнул:
– Если мама не против, то есть, простите, доктор Крашер, то я предложил бы делать им успокаивающие инъекции, конечно, если это не повредит спящим.
– Ну что ж, доктор, давайте так и сделаем.
Они вернулись на вахту капитанов, и Весли занял свое место у оперативного пульта.
Немного поколебавшись, доктор двинулся в сторону лифта.
Увидев, что он не работает, Пикар поинтересовался у Ворфа обстановкой на корабле. Все было по-прежнему.
В это мгновение турболифт наконец открылся, и оттуда вывалился Ля Форж.
– Какие неприятности, мистер Ля Форж? – задал вопрос Райкер.
– Ну, их я только что ощутил на себе, – сказал Ля Форж, вновь становясь на ноги. – У меня есть свежие новости.
– Я надеюсь, хорошие.
– Уж какие есть. Мы с Дейтой установили, что программа мачете не убрала вирусо-бугименную комбинацию, потому что ей не удалось установить вирусную программу.
Весли повернулся и взглянул на Ля Форжа, который всегда необычайно тонко чувствовал любой интерес, проявленный к нему.
– У него какая-то особая программа? – спросил Пикар.
– Уверен, что да, сэр, – Ля Форж начал объяснять, прибегая к помощи рук. – Я никогда не видел ничего подобного. Программа мачете прошла мимо нее. Видимо, все дело в том, что комбинация вируса с бугименами совершенно особая, экзотическая, доселе неизвестная, сумевшая спрятаться от мачете – программы, которая, как известно, не способна опознавать движущиеся программы, а стирает только стационарные, сияющие, как утки.
Пикар вспомнил Болдуэна, его желание исчезнуть, вирус и спросил:
– Может ли это быть тот вирус, который изучал Болдуэн на планете серебряной слезы, на Тантамоне-4?
– Определенно, сэр.
– Выясните, пожалуйста, если что-то подобное в инфойвере профессора, который он доставил на корабль.
– Да, сэр.
– Шубункин поймет, что просьба исследовать инфойвер идет от капитана, – заметил Райкер.
Ля Форж улыбнулся:
– О'кей, сэр.
Прибыл турболифт, Ля Форж сначала с осторожностью заглянул внутрь,
