как выразился один из моих поэтов. Это было прекрасно. Мои подданные писали пейзажи, а восходы и закаты для них создал я. Мой народ пел о любви, а любовь изобрел я. Чудесные дни, где вы?
- А почему бы вам их не вернуть? - спросил Кармоди.
- Потому что я вырос, - печально сказал Мелихрон. - Бессчетные эпохи я упражнялся в творении, а теперь стал вопрошать мои творения и себя самого. Мои священники вечно препирались между собой, дискутируя о моей природе и моих совершенствах. Я как дурак их слушал. Приятно послушать, как какой- нибудь богослов разглагольствует о тебе, однако это оказалось и опасно. Я сам начал дивиться своей природе и своим совершенствам. Я размышлял и занимался самоанализом. И чем больше я ломал голову, тем непостижимей себе казался.
- А почему вы не спросили себя? Ведь вы же были Богом? - удивился Кармоди.
- Вот в том-то и загвоздка, - вздохнул Мелихрон. - Мои творения не видели проблемы. Для них я оставался Богом, пути которого неисповедимы, но который, тем не менее, основной своей задачей считает воспитание и наказание всех этих существ, обладающих свободой воли (будучи, по сути, мною). Все, что я делал, было выше всякой критики, потому, что это делал я. Ведь все мои действия, даже простейшие, были в конечном счете неисповедимы, поскольку неисповедим я сам. Другими словами, чтобы постичь смысл моих действий, необходимо было охватить всю реальность целиком, на что способен только Божественный Разум. То есть мой. Примерно так преподносили все это и мои выдающиеся мыслители. И они добавляли еще, что полным пониманием я удостою их на небесах.
- Вы и небеса создали? - спросил Кармоди.
- Конечно. А также преисподнюю. - Мелихрон улыбнулся. - Вы бы видели лица этих существ, когда я воскрешал их в раю или в аду! Ведь на самом деле, даже самые преданные не верили в потусторонний мир.
- Полагаю, вам нравилось это?
- Только поначалу. Но со временем надоело. Без сомнения, я немного тщеславен, но бесконечная неискренняя лесть надоела мне до отвращения. Ну скажите, Бога ради, зачем же восхвалять Бога только за то, что он выполняет свое божественное назначение? С таким же успехом можно молиться муравью за успешное обделывание им своих муравьиных делишек. Это положение дел перестало меня удовлетворять. Я нуждался в самопознании, а видел лишь восторженные взгляды своих творений.
- И что же вы придумали?
- Да упразднил все!.. Стер жизнь с лица моей планеты - растительную, животную, всякую. Зачеркнул заодно и грядущее. Мне надо было подумать.
Потрясенный Кармоди только хмыкнул.
- Впрочем, я ведь ничего и никого не уничтожил, - торопливо сказал Мелихрон. Я просто воссоединил в себе частицы себя. - Мелихрон ухмыльнулся. - У меня на планете было множество типов с безумными глазами, которые постоянно болтали насчет блаженного слияния со мной. Ну вот они и слились!
- Может быть им это понравилось? - предположил Кармоди.
- Откуда я знаю? Единение со мной и есть я. Оно означает потерю сознания сознающим единение. В сущности это смерть, хотя звучит красивее.
- Необычайно интересно, - сказал Кармоди. - Но вы, кажется, хотели поговорить со мной насчет какой- то вашей проблемы?
- Именно! И я как раз подошел к ней. Понимаете, я перестал играть со своими народами, как ребенок с кукольным домиком, а затем уселся, фигурально говоря, чтобы все обдумать. Единственным предметом моих размышлений был, конечно, я сам. По-настоящему меня занимал только один вопрос: в чем мое предназначение? Могу ли я быть не Богом, а кем-то иным? Вот посидел я в должности Бога - никаких перспектив! Занятие для узколобого самовлюбленного эгоиста. Мне нужно что-то другое - осмысленное, лучше выражающее мое истинное я. Я в этом убежден! Такова моя проблема и таков вопрос, который я вам задаю: что мне делать с самим собой?
- Та-ак! - протянул Кармоди. - Так-так. Вот в чем дело. - Он откашлялся и глубокомысленно почесал нос. - Тут надо как следует подумать.
- Время для меня не имеет значения, - сказал Мелихрон. - У меня в запасе вечность. А у вас, к сожалению, ее нет.
- А сколько у меня времени?
- Минут десять по вашему счету. А потом, знаете ли, может случиться нечто для вас неприятное.
- Что со мной случится? Что мне делать?
- Ну, дружба дружбой, а служба службой, - сказал Мелихрон. - Сначала вы ответите на мой вопрос, потом я на ваши.
- Но у меня только десять минут…
- Недостаток времени поможет вам сосредоточиться, - сказал Мелихрон. - К тому же, это моя планета, и здесь все идет по моим законам. Будь это ваша планета, то и законы были бы вашими. Разумно, не правда ли?
- Пожалуй, - уныло согласился Кармоди.
- Девять минут, - напомнил Мелихрон.
Каково объяснять Богу, в чем его назначение, в особенности, если вы атеист, подобно Кармоди? И можно ли разобраться в этом за девять минут, когда, как известно, богословам и философам не хватило многих столетий?
- Восемь минут, - сказал Мелихрон.
Кармоди открыл рот и начал говорить.
Глава 8
- Мне кажется, - начал Кармоди, - что решение вашей проблемы.., э-э.., возможно.
У него не было ни единой мысли. Он заговорил просто с отчаяния, надеясь, что сам процесс говорения породит мысль, поскольку у слов есть смысл, а во фразах смысла больше, чем в отдельных словах.
- Вам нужно, - продолжал Кармоди, - э.., э.., отыскать в себе самом предназначение, которое.., могло бы иметь значение.., для внешнего мира. Но, может быть, это невозможное условие, поскольку вы сами - мир, и не можете стать внешним по отношению к самому себе?
- Могу, если захочу, - сказал Мелихрон веско. - Могу сотворить любую чертовщину, которая мне понравится, - ведь командую здесь я. Бог, знаете ли, совсем не обязан быть солипсистом.
- Верно, верно, верно, - поспешно сказал Кармоди. (Сколько минут у него осталось? Семь? Шесть? И что случится, когда истечет этот срок?) - Итак, мы установили, что ваших «я-имманентного» и «я- пребывающего» недостаточно для постижения себя, следовательно они не полны, поскольку вы сами, пребывая в ипостаси Творца, сочли их неполными.
- В высшей степени логично, - согласился Мелихрон. - Вам следовало стать теологом.
- В данный момент я теолог, - сказал Кармоди. (Шесть минут? Или пять?) - Вот… Так что же вам делать?.. А вам никогда не приходило в голову, что всестороннее познание, как внутреннее так и внешнее (если, конечно, такая вещь, как внешнее знание вообще существует), самого познания и есть ваша задача?
- Ну разумеется! - сказал Мелихрон. - Размышлениями я не ограничился и проштудировал все книги Галактики, проник в секреты Природы и Человека, исследовал отношения макрокосма и микрокосма и все такое прочее. Я способный… Правда кое-что я уже позабыл - ну, там, секрет жизни или скрытый смысл смерти, но могу припомнить, если захочется. Но узнал я также и то, что само учение - суховатое и пассивное занятие, хотя иногда и попадаются любопытные сюрпризы. И узнал, что лично для меня учение не столь уж важно и ценно. Оказалось, что неведение не менее приятно.
- А может вы по натуре художник? - предположил Кармоди.
- Я и через это прошел. Лепил из глины и плоти, рисовал закаты на холсте и на небе, писал книги словами и делами, музицировал на инструментах и сочинял симфонии для бурь. Думаю, получалось у меня неплохо, но я почему-то знал, что всегда останусь дилетантом. Мое всемогущество не оставляло места для
