Здесь оставим.
«Давайте, давайте, – хмыкнул про себя Петич. – Продолжайте шутить. Длинная шутка – глупая шутка».
Это была его собственная, самостоятельно придуманная поговорка.
Он накрыл верстак чистой тряпицей, осторожно положил на нее метеорит и наклонил над ним мощную лампу на шарнире. Вспыхнул яркий свет. Столкнувшись головами, друзья склонились над верстаком. В гараже повисло долгое молчание.
– Ну… – наконец прошептал пересохшими губами Петич. – Добивай меня, Ларион, своими знаниями. Доказывай, что это не метеорит.
И он тяжело вздохнул. Видно было, что за эту минуту Петич испытал множество чувств. Если их расположить вертикально по убыванию – вверху восторг, а внизу уныние – то можно сказать, душа Петича, стремительно пролетев вниз, просто разбилась вдребезги.
Потому что при ярком свете, вглядываясь в поверхность метеорита, Петич с каждой секундой все больше убеждался в его… обыкновенности.
– А что тут доказывать? – невозмутимо и спокойно сказал Ларик. – Это осколок колокола.
– Как? Оскл… кл… – Петич никак не мог выговорить эти слова, похожие на скороговорку.
Ларик перевернул этот «оскл». На другой стороне чуть выпуклыми буквами наискосок шла часть старинного слова.
– Обратный адрес, – грустно пошутила Вилька.
Но сразу же захлопнула себе рот ладошкой, метнув быстренький взгляд на Петича.
– Скорее автограф того, кто нам его послал, – улыбнулся Ларик.
– Из космоса, да? Расписался и метнул в сторону Земли. Метеорит с автографом.
Все же Вильке неудержимо хотелось шутить. Правда, юмор у нее получался какой-то нехороший, издевательский.
– Почему из космоса? – поправил ее Ларик. – Из глубины веков. Этому колоколу, наверное, лет триста, не меньше.
– «Блгсл…», – попытался прочесть Петич.
– Вот видишь. – Ларик провел пальцем по буквам. – Это часть надписи, которую старинные мастера делали по окружности колокола. А теперь смотри на боковой скол. Сравнительно недавний, потому что еще поблескивает зернистостью. Хоть и называют колокола медными, но это неверно. Медь – только основная часть металлического сплава. В медь добавляли и серебро, – тогда сплав называется бронзой – и даже золото. Немного. Для лучшего звучания. Кстати, а ты видел Царь-колокол в Кремле?
– В-видел, – кивнул Петич.
Наверняка Ларион прочитал все это в какой-нибудь энциклопедии, которых у него было больше, чем у Петича видеокассет и лазерных дисков вместе взятых.
– Помнишь, рядом с Царь-колоколом лежит огромный осколок? – продолжал Ларик. – Вот и наш такой же, только другой формы и во много-много раз меньше. – Ларик даже обрадовался, что нашел такой хороший пример для объяснения.
Он выпрямился, сочувственно глядя на Петича. Потому что на того без сочувствия смотреть было нельзя. Вид его был таким горестным, что казалось, вот-вот – и он заплачет. Может, так оно и случилось бы, если бы Петич был лет на десять моложе.
– Так вот что так блестело в полумраке… – прошептал Петич и дотронулся до боковой поверхности осколка. – Так блестело, что я и раздумывать не стал…
– В каком полумраке? – встрепенулась Вилька. – Хоть сейчас ты можешь рассказать, где ты добыл этот сюрпризик?
Петич махнул рукой и направился к выходу из гаража.
– В горле пересохло, – прошептал он. – Схожу водички куплю.
Через пять минут, прихлебывая колу из запотевшей бутылки, он приступил к рассказу. Ребята слушали, не перебивая. Знали, что вопросы лучше задавать потом. Чтобы не сбить с толку и без того отупевшего от горя Петича.
Ларик почему-то хмурился, а Вилька за все время рассказа всего несколько раз моргнула своими разноцветными, которые стали совсем круглыми. От удивления и потрясения тем, что слышала.
– Что и говорить, герой, – сказал Ларик после того как Петич закончил рассказ. Только неясно было, правда он так считает или издевается. – Быть тебе каскадером, а не политическим деятелем! Я все понял. Что ты к церкви пошел на этого отца Николая взглянуть, что в темноте осколок не рассмотрел, а потом не до этого было, сюда спешил – не на улице же его разглядывать. Все я понял. Только одно не укладывается у меня в голове. Почему ты все-таки, подслушивая их разговор за стеной, решил, что метеорит в руках у священника?
– А что же мне еще было решать? – непонимающе взглянул на друга Петич. – Ведь он сказал: «Когда этот краеугольный камень будет лежать у основания нашей церкви…» Понимаете? Этот камень! Так говорят только о предмете, который показывают! Вот если я сейчас скажу: этот дом, этот гараж, – значит, я их вижу. Потому и решил…
Ларик с Вилькой переглянулись и фыркнули от смеха. Петич обиженно отвернулся:
– Смеются… Умные больно.
– Да не обижайся ты! – хлопнул друга по плечу Ларик. – «Краеугольный камень» – это фразеологический оборот. Ну, что-то вроде поговорки. Значит – камень, который лежит в основании чего- нибудь. В данном случае, в основании веры в бога. Наверное, они о своих церковных делах говорили. Ну, и
