– Твой художник, наверное, уже совсем не злится на Петича, – махнул рукой Ларик. – Может, и виноватым даже себя считает. После того как Петич вытащил его из окна…
– Ну так давай завтра и сходим первым делом к Ганнибалу! – обрадовалась Вилька. – Я позвоню ему, и сходим.
– Может быть, может быть… – как казалось, рассеянно бормотал Ларик. Но это у него была такая манера: когда он крепко задумывался, то казался рассеянным. – Пока надо… Поменьше бегать зря, а побольше думать. Конечно, встреча с художником необходима. Надо же узнать, кто у него бывал. Случайных воришек в этом деле нет. Вы же сказали, что из дома, кроме камня, ничего не пропало? Надо очертить круг всех подозреваемых, а потом заняться вычислением. Пока у нас только двое – священник и ученый?
– Ученый? – удивилась Вилька. – Странно. Зачем ему воровать? Он же мог этот камень сразу себе забрать. Сказал бы, что в свой институт сдаст – Ганнибал бы с радостью отдал.
– Да, странно, – кивнул Ларик. – Но повторяю, сейчас рано делать выводы. Дело только в количестве людей, знающих о камне.
– Да что ты математику какую-то разводишь! – недовольно проворчала Вилька. – Круг, количество… Как будто считать надо, а не думать.
– Думать, конечно, тоже не помешает, – улыбнулся Ларик. – Вот дома и подумаем. Мне уже из окна рукой машут. Созвонимся, как Петич сказал.
Вот и думает Ларик, сидя в лифте на корточках. Времени у него для размышлений хоть отбавляй. Только в голову никакие мысли о пропаже камня не лезут. Как там родители? Только что видели его из окна, видели, что к подъезду направился… Папа может и не сообразить, в чем дело. Забеспокоится, что его нет, побежит встречать, нажмет кнопку лифта… Или на пассажирском, если он работает, вниз проедет, или пешком побежит. Знает он папу! Он и так слишком эмоциональный, потому что режиссер, творческий человек. А в минуты тревоги ему логическое мышление напрочь отказывает.
Ларик прислушался. Нет, соседний лифт молчит. И вдруг над головой Ларика проскрежетал металлический женский голос:
– Мальчик, ты еще там?
Диспетчер! Ларик подпрыгнул к переговорному устройству:
– А где же? Здесь!
– Мастер уже вышел, ты мне скажи свой телефон, я позвоню, чтобы дома не волновались.
Ларик прямо остолбенел от такого простого и мудрого решения. Вот умная тетенька! И как он сам не догадался об этом ее попросить?
Он продиктовал номер, диспетчер отключила связь. И лифт сразу же поехал, словно ждал именно номера телефона. За распахнувшимися на первом этаже дверьми лифта стоял мастер с длинным железным прутом и улыбался.
– Свобода!
– Спасибо! – крикнул Ларик и сразу же нажал кнопку своего этажа.
Папа говорил по телефону.
– Скажи ей, что я уже дома! – крикнул Ларик, врываясь в комнату.
Тот изумленно прикрыл трубку рукой:
– Кому сказать? Людмиле Сергеевне?
Ларик понял, что папа разговаривает с кем-то из театра. Людмила Сергеевна – это или вахтерша, или гримерша. Короче, театральный человек.
– Ничего-ничего, – замахал он руками, – я подумал, это мне звонят. Говори. Только не занимай долго телефон.
Папа покачал головой, сказал еще несколько фраз и прекратил разговор. Телефон тотчас же зазвонил. Ларик метнулся к нему и схватил трубку:
– Это я. Уже дома. Да-да. Спасибо.
У папы поползли вверх брови.
– Ничего себе! Если бы ты нам с мамой так оперативно сообщал о своем местонахождении…
Как только мама услышала, что ее упомянули, сразу же выглянула из кухни. Ларик придумал первое, что пришло в голову:
– Да просто… Поспорили, за сколько я по лестнице поднимусь.
– И откуда же тебе позвонили? – удивилась мама. – С мобильного?
– Конечно, – улыбнулся Ларик, – Петич.
Ни к чему родителям знать даже о таких мелких приключениях Ларика, как застревание в лифте. Лишние волнения. Неизвестно, что их ждет в ближайшем будущем…
Ларик сделал губами громкий втягивающий звук, похожий на поцелуй. Тотчас же из кухни выскочил, виляя хвостом, Оська. Так звать собаку Ларик научился в деревне. Местные мальчишки как-то спросили, какой Остап породы. Ларик пожал плечами:
– Наверное, никакой.
– Счас проверим. Если чистопородная дворняга, то сразу отзовется, – и старший из них издал губами именно такой звук.
У Остапа уши мгновенно взметнулись. А потом и Ларику понравилось так окликать Остапа, если они
