Он встал медленно и плавно, как огромный серый кот, вежливый, но жестокий:
— Может, все-таки закончим с этим сейчас?
— Ты меня торопишь, дружок?
— Просто есть один план, с которым ты должен ознакомиться Я ощутил усталость, но на эти слова улыбнулся:
— Фараон... Проклятый фараон.
— Ты сам был им Когда-то.
— Я и не прекращал им быть.
— Тогда давай действовать заодно.
На этот раз я взглянул на него более внимательно:
— Мне нужен один день и еще кое-что, в чем ты мне поможешь.
— Продолжай.
— Помоги мне выбраться отсюда.
— И что тогда?
— Возможно, я тебе что-нибудь расскажу, а может быть, и нет. Если же ты мне не поможешь, я сам выберусь отсюда, просто с твоей помощью это сделать проще. Меня не касается, как ты это провернешь. Выбирай.
Рикербай усмехнулся:
— Я выпущу тебя отсюда. Это устроить нетрудно. И свой день ты получишь.
— Вот и спасибо.
— Один уговор: ты сам придешь ко мне, не хотелось бы тебя разыскивать.
— Обязательно, дружище, оставь свой телефон. Он что-то сказал, но слов я не разобрал, так как опять провалился в сон. Я с нетерпением протянул руки навстречу долгожданной темноте, и она спокойно и мягко закутала меня в свое покрывало...
Глава 4
Арт не появлялся целых три дня. Три дня я наслаждался покоем, кушал супчик и соблюдал постельный режим. Затем появился высокий худой мужчина, который принес мне одежду, и встревоженная медсестра, которая ничего не могла понять, так как получила от врача насчет меня иные инструкции.
Как только я оделся, мужчина вывел меня наружу и усадил в черный “форд”.
— Куда ехать?
Я назвал какое-то место в центре города, и через пятнадцать минут мы уже были там.
Когда я выходил, он протянул мне конверт и очень спокойно сообщил:
— У тебя есть один день, не больше. Я кивнул:
— Передайте Рикербаю мою благодарность. Он дал мне визитную карточку, где были указаны телефон и адрес офиса “Пирейдж-брокерз”, расположенной всего в двух кварталах от Бродвея.
— Поблагодаришь его лично, — заявил он, хлопнул дверцей и вскоре исчез в потоке машин.
В течение нескольких минут я любовался городом, чего давно уже не делал. Было спокойное воскресное утро. День обещал быть переменчивым, как капризная женщина.
Первый же таксист на стоянке оглядел меня с ног до головы и снова уткнулся в газету. Я ухмыльнулся, хотя ничего забавного в этом не было. Засунув руки в карманы пиджака, я обнаружил в правом из них бумажник с пятьюдесятью долларами.
Спасибо тебе, Арт Рикербай, дружище!
Я подозвал машину и распорядился ехать на Сорок девятую улицу. Расплатившись с шофером и дав ему два доллара сверху, я подождал немного, чтобы убедиться в отсутствии слежки.
Никого. Впрочем, даже если бы Пата известили о моем освобождении, он не стал бы сейчас связываться со мной. Я подождал еще пять минут, а потом двинулся на север Старик Дьюи уже лет двадцать подряд каждый день сидел в своем киоске на углу Во время войны солдаты и офицеры могли брать у него газеты бесплатно, и до сих пор ветераны помнили об этом. Сейчас старику было за восемьдесят, и ему приходилось надевать очки, чтобы различать лица. Друзья, их голоса, беседы с ними — всем этим он очень дорожил.
А я? Черт, мы со стариком Дьюи были давними друзьями. Я никогда не забывал забежать к нему на минутку, чтобы купить воскресный номер “Ньюс” или “Мирроу”. В прежние времена он был даже посредником в моих делах. Он всегда был надежен и безотказен.
Но сейчас его не оказалось на месте.
Дан-Дак Джонс, который подрабатывал уборщиком в “Кловер-баре”, сидел в киоске и ковырял в зубах, просматривая свежий номер “Кавалера”. Только когда я чуть ли не по плечи влез в окошко, он поднял голову и с трудом узнал меня.
— О, привет, Майк!
— Привет, Дан-Дак! Что ты тут делаешь? Он пожал плечами:
— Помогаю старику Дьюи. Я всегда его замещаю, когда ему надо отлучиться.
