Юлька замолчал и потом проговорил неловко:
— Ну вот... все.
— Это же замечательные стихи! — от всей души сказал я. — А ты еще говорил: нескладные!
— Мама тоже сказала, что хорошие, — признался Юлька. — Я их ей на день рожденья подарил... Хоть там и написано: 'Только вы не говорите маме', но это же так, почти что в шутку...
'Ничего, Юлька, скоро будет юго-западный ветер', — снова хотел сказать я, но в горле скребло, потому что я тоже думал о маме. Да и сколько можно говорить одно и то же? Я просто положил свою ладонь на горячее Юлькино плечо и стал смотреть на луну. А она расплывалась, разбивалась на брызги. Потому что характер у меня ничуть не крепче Юлькиного и на ресницы выдавились большие капли.
'Ничего, Юлька, скоро будет полнолуние...'
Я проморгался. Луна опять сделалась четкой. Она висела теперь точно в середине пушечного жерла. Значит, наша мортира была нацелена прямо на нее... Вот если бы сейчас грянул выстрел!
Наверно, мысли все-таки могут передаваться от человека к человеку. Юлька спросил:
— Ты читал книжку Жюль Верна 'Из пушки на Луну'?
— Конечно! Я как раз об этом думал!
— И я думал... Вот если бы по правде так было можно: набить пороху — трах! — и полетели...
— А что нам делать на Луне?
— Да не на Луне. Я чтобы домой...
Его плечо приподнялось и опустилось под моей ладонью.
'Домой... — подумал я. — Сделать бы снаряд вроде бочки, а к нему парашют для приземления, как у космонавтов... И ка-ак грохнуть!.. Только что от нас останется? Да и разве долетел бы снаряд в такую даль? Плюхнулся бы где-нибудь на острове среди леса. Или в озеро...'
В озеро?
Я представил, как грохается в воду снаряд. Не бочка с пассажирами, а громадное каменное ядро... А у Ящера слабая башка. Щупальцы могучие, а темя...
— Юлька... — шепотом сказал я. Но он не ответил. Он быстро и незаметно уснул.
А я не мог уснуть до самого утра. Все думал: если сохранились на бастионах ядра, то, может быть, где-то в подвалах сохранился и порох?
Порох
Если бы он сохранился!
С той минуты, как я попал на бастионы, ни разу не приходила мне мысль о войне с Ящером. Бесполезно было об этом думать. Что могли бы сделать мы — Дуг и несколько мальчишек — со стальным исполинским чудовищем?
Но если есть порох и ядра...
Меня просто жгло от этих мыслей. Теперь, когда появилась надежда на могучее оружие, мне очень хотелось отомстить. За обман, за унижение, за страх, за кровь... за того мальчишку на розовом помосте... за свое бегство...
Но главное даже не в этом. Главное, что остров будет свободен. Кто такой Тахомир Тихо без Ящера? Толстенький лысоватый человечек без власти и силы. Кем станут слуги Ящера, если чудовище превратится в металлолом? Да они и воевать-то не умеют, привыкли помыкать беззащитными людьми.
Может быть, все же не случайно появился я на этом острове? И Юлька? Может быть, в конце концов посчитаемся с Ящером?
...На рассвете я разбудил и вытащил из пушки Дуга. Я выпалил ему все, что передумал за ночь. Он сперва ничего не сообразил и решил, что я увидел страшный сон. Даже заворчал: сам не спишь и другим не даешь. Но вдруг замолчал. Он стал очень спокойный, только сжал губы, а ноздри у него задрожали.
Он спросил:
— А какой он, этот порох?
— Ну неужели ты не знаешь, что это такое? Им стреляют из пушек и ружей!
— Я знаю, что им стреляют, — с нетерпеливой досадой сказал Дуг. — Но к а к о й он? Мы же никогда его не видели. Чтобы искать, надо знать...
— Если есть, найдем!
На поиски пошли Дуг, я, Юлька и Галь. Дуг объяснил, что от коридора, который ведет вниз, отходят небольшие ответвления. В них есть погреба, ниши, тайники. Никто их как следует не разведывал. Вполне может быть, что есть там и пороховой склад.
Мы искали долго. Облазили много узких проходов и сводчатых камер. Ободрались о камни и закоптились от факелов, как черти. Ничего не нашли и вернулись в главный коридор.
— Посмотрим ниже, — сказал Дуг.
Мы спустились на два десятка ступеней. Хотели опять свернуть в коридорчик, но я обратил внимание, что стена слева от нас какая-то странная — не плоская, а будто сложенная из цилиндрических камней. Я пригляделся. Это была не стена. Это была высокая ниша, и от низу до верху ее заполняли бочонки. На одном бочонке не было верхнего обруча. Я потянул за край клепку. Дернул. Дощечка отошла, и щекочущим потоком на ноги мне хлынула черная крупа.
— Назад! — заорал я. — Назад, кто с огнем! Быстро вы, идиоты!!
Кажется, Галь и Дуг обиделись на меня за этот крик. Но мне было не до того. Даже наверху, когда мы выбрались, у меня дрожали ноги. Я посмотрел на Галя и Дуга, на их сердитые лица и молча выгреб из кармашков порох, который прихватил с собой. Попросил Уголька принести старую жестяную кружку, засыпал ее порохом до половины, а сверху сплющил камнем и загнул расплющенный край. Сказал Юльке:
— Разожги костерчик...
Огонь разгорелся, и я скомандовал:
— Ну-ка, все за башню...
Кинул кружку в пламя.
Грянуло крепко. Дым и огонь взметнулись метров на пять, а ветки раскидало по всей площадке. Стрелка и Точка завизжали.
— Ясно? — спросил я, когда мы поднялись после взрыва. — Ясно, где бы мы сейчас летали, если бы грохнули бочонки?
Но тут я посмотрел на Галя и Дуга и спохватился:
— Ребята, простите... Я же там перепугался так, что просто без памяти...
Дуг потер веснушчатой лапой побледневший лоб. Тихо сказал:
— Это ты прости... А мы-то каждый день ходили там с факелами...
Мы все обсудили на общем совете. Мы объявляли Ящеру войну!
Интересно, как понравятся ему каменные шарики в тонну весом, когда они посыплются на башку?
