Блэкмур поднялся по ступеням в свои комнаты, прошёл в спальню и осторожно открыл дверь. Тарета спала, на её лицо падал свет. Тихо, чтобы не разбудить её, Блэкмур опустился на кровать. Сняв перчатки, он коснулся мягкого сливочно-белого изгиба её щеки. До чего же она прекрасна. Её прикосновения всегда были такими волнующими, а смех наполнял сердце сладким трепетом. Но теперь всё кончено.
— Спи спокойно, прелестный предатель, — шепнул Блэкмур. Он наклонился и поцеловал её, безжалостно задавив проснувшуюся было в сердце боль. — Спи спокойно, пока я нуждаюсь в тебе.
9
Никогда ещё Трэль не чувствовал такого голода и усталости. Но свобода была слаще, чем мясо, которым его кормили, и дарила куда лучший отдых, нежели та солома, на которой он спал, будучи пленником Блэкмура в Дэрнхолде. Трэль так и не сумел поймать ни одного кролика или белки из тех, что в изобилии шныряли по лесу, и очень пожалел, что вместе с военной историей и началами искусства ему не преподали хоть каких-нибудь навыков выживания. Стояла осень, и на деревьях уже поспели плоды, к тому же Трэль быстро навострился отыскивать различных личинок и насекомых. Конечно, это не могло утолить волчий голод, глодавший его изнутри, зато у него не было недостатка в воде — по лесу струились мириады речушек и ручейков.
Через несколько дней, когда Трэль упрямо продирался через густой подлесок, внезапно переменившийся ветер донёс до его ноздрей дразнящий запах жарящегося мяса. Он жадно вдохнул, как будто один только аромат уже мог дать ему насыщение. Мучимый голодом, Трэль сменил направление.
Несмотря на то, что его тело настойчиво требовало пищи, Трэль сохранил бдительность. И не зря, потому что, едва выйдя на опушку леса, он увидел десятки людей.
Денёк выдался ясный и тёплый, один из последних тёплых дней осени, и люди были заняты радостными приготовлениями к большому пиршеству, от вида и запаха которого рот у Трэля переполнился слюной. Там был только что испечённый хлеб, бочки свежих фруктов и овощей, кувшины с вареньем, маслом, паштетом, сырные головы, бутыли с каким-то питьём (Трэль решил, что это вино и мёд), а посреди всего этого великолепия неторопливо насаживали на вертела двух поросят.
Колени у Трэля подогнулись, и он медленно опустился на землю, в немом восторге созерцая это изобилие пищи, будто в насмешку разложенное у него перед носом. По расчищенному полю носились ребятишки с флажками, обручами и другими игрушками, названий которых Трэль не знал. Матери кормили младенцев, а девушки смущённо танцевали с юношами. Повсюду царило счастье и умиротворение, и Трэль ощутил настолько сильное желание приобщиться к празднику, стать полноправным его участником, что оно заглушило даже голод.
Но это было невозможно. Ведь Трэль — орк, чудовище с зелёной кожей, чёрной кровью и ещё доброй сотней отталкивающих качеств. Поэтому он просто сидел и смотрел, как веселятся, пируют и танцуют жители деревни, пока не опустилась ночь.
Когда поднялись луны, одна ясная и белая, другая холодная и зеленовато-синяя, с поляны исчезли последние стулья, тарелки и остатки пиршества. Трэль наблюдал, как люди уходят по извилистой тропке через поле и как в крошечных окошках один за другим гаснут огоньки свечей. Но он всё сидел в своём укрытии и наблюдал, как медленно и величаво движутся по небесам луны. Через несколько часов после того, как погасла последняя свеча, Трэль поднялся и бесшумно двинулся к деревне.
У него всегда было острое обоняние, а теперь, когда он, наконец, почуял запах пищи, оно обострилось ещё больше. Он шёл на запахи, заглядывая в окна, хватал целые караваи хлеба и сразу же проглатывал их, совал руку под крышку корзины с яблоками, выставленной у двери, и жадно хрустел маленькими сладкими плодами.
Липкий сладкий сок заливал обнажённую грудь Трэля. Он рассеянно утёр его огромной зелёной ладонью. Зверский голод орка постепенно начинал утихать. В каждом доме он старался брать понемногу, нигде не забирал все.
В одном из окон Трэль увидел спящих возле тлеющего очага людей. Он поспешно отступил от окна, мгновение выждал, потом тихонько заглянул снова. Это были дети, они спали на соломенных тюфяках. Их было трое, ещё один спал в колыбели. Двое мальчиков и маленькая девочка с золотыми волосами. Под взглядом Трэля она беспокойно заворочалась.
Внезапная боль пронзила его. Он словно вдруг перенёсся в тот день, когда впервые увидел Тарету, и ясно, как будто и не прошло столько лет, вспомнил, как она широко улыбнулась и помахала ему рукой. Девочка была так на неё похожа, те же круглые щёчки, те же золотые волосы…
Резкий звук заставил его вздрогнуть, и Трэль мгновенно повернулся. Как раз вовремя, чтобы увидеть, как на него бросается что-то тёмное и лохматое. Возле его уха клацнули зубы. Повинуясь инстинкту, Трэль схватил зверя за горло. А вдруг это был волк, из тех, с кем водит дружбу его народ?
Стоячие заострённые уши, удлинённая морда и острые белые зубы. Зверь напоминал волков, которых Трэль видел на гравюрах в книгах, но совершенно отличался от них цветом шерсти и формой головы.
Весь дом уже был на ногах, слышались тревожные крики людей. Трэль сомкнул пальцы на горле животного. Отшвырнув труп, он снова заглянул в окно и увидел, что девочка смотрит на него широко раскрытыми от ужаса глазами. Она ткнула в орка пальцем и закричала:
— Чудовище, папа, чудовище!
Ненавистное слово, слетевшее с её невинных губ, больно ранило Трэля. Он повернулся, чтобы бежать, но кольцо перепуганных жителей уже смыкалось вокруг него. У многих были вилы и косы — единственное оружие селян.
— Я не причиню вам вреда, — начал Трэль.
— Оно разговаривает! Это демон! — вскрикнул кто-то, и крестьяне перешли в нападение.
Трэль действовал инстинктивно, и выучка не подвела его. Он ловко выхватил у кого-то импровизированное оружие и с его помощью начал просто выбивать вилы и косы из рук неуклюжих крестьян. Разгорячившись, он издал боевой клич, ощутив, как просыпается в нём жажда крови. В какое-то мгновение он потерял над собой контроль и замахнулся вилами, чтобы нанести удар.
Трэль остановился, едва не пригвоздив к земле лежащего перед ним человека, который смотрел на него выпученными от ужаса глазами.
Эти люди не были его врагами, несмотря на то, что они явно боялись и ненавидели его. Простые крестьяне, они жили тем, что выращивали на своих полях. У них были дети. Они испугались его, вот и всё. Нет, его враг не здесь. Его враг сладко спит на мягких перинах в Дэрнхолде. Даже вскрикнув от отвращения к себе, Трэль на несколько ярдов отшвырнул вилы и рванулся через образовавшуюся в живом заслоне брешь к спасительному лесу.
Погони не было. Трэль и не ждал её. Эти люди хотели только, чтобы их оставили в покое. Пока он нёсся через лес, вкладывая в бег все силы, пробуждённые жаждой крови, но не растраченные в битве, он тщетно пытался изгнать из памяти образ маленькой белокурой девочки, кричащей от ужаса и зовущей его чудовищем.
Трэль бежал весь следующий день и почти всю ночь, пока, наконец, не упал от изнеможения. Он заснул мёртвым сном без сновидений. Перед самым рассветом что-то разбудило его, и он сонно заморгал.
Его снова ткнули чем-то острым в живот, и теперь он проснулся окончательно — чтобы увидеть над собой восемь злых орочьих лиц.
Трэль попытался подняться, но орки навалились на него и связали ещё до того, как он окончательно пришёл в себя. Прямо перед собой он увидел широкое злобное лицо одного из них, украшенное жёлтыми клыками. Орк что-то пролаял, и Трэль помотал головой.
Орк ещё больше сдвинул брови, схватил Трэля за ухо и повторил громче, но ещё менее разборчиво.
Догадавшись, что он имеет в виду, Трэль сказал на языке людей:
— Нет, я не глухой.
Вокруг послышалось злобное шипение.
— Человек, — сказал большой орк, который, кажется, был здесь главным. — Ты не говоришь по- оркски?
— Очень плохо, — ответил Трэль на оркском. — Меня зовут Трэль.
Орк сначала изумлённо вылупился на него, потом раскрыл пасть и захохотал. Его приятели присоединились к нему.
