интеллектуальное оружие, перед которым оказался безсилен сам Сатана! Мы сами используем свой язык, не понимая его истинного значения, силы и величия! И детей своих заставляем учить скудный, но ныне модный английский, не осознавая того величайшего богатства, которым владеем от природы! Вот уж действительно ходить по золоту с голой задницей.
Преимущества буквенного письма над иероглифическим в том, что нам не нужно заучивать тысячи иероглифов, достаточно знать лишь 33 простые буквы и 10 цифр, чтобы суметь и понять сотни тысяч слов и дебри математики! Более того, нам не нужно было объяснять фонетику иероглифа – читая буквы, мы уже знаем, как произносится новое слово. Всё вместе это дало ту необычную пластичность русского языка, при которой в нём ежедневно появляются и приживаются десятки новых слов, и даёт возможность самообразования.
В настоящее время продолжается уничтожение языка. Предпринимаются бешеные усилия убрать из нашего алфавита букву Ё. На пишущих машинках она уже отсутствует. Ведутся разговоры об изъятии Ы и Й.
Но мы всё же 'переварили' язык индустриального общества, наполнили его нашими смыслами, но в какой-то момент стали терпеть поражения. Школа стала сдавать позиции, как и пресса и весь культурный слой общества. Нам трудно было понять, что происходит. Замещение смыслов было в идеологии буржуазного общества тайной не меньшей, чем извлечение прибавочной стоимости из труда рабочих.
Двадцатый век показал немыслимые ранее возможности языка как средства власти. Урок, ещё плохо нами изученный, преподнёс фашизм и перестройка. СССР смог сосредоточить свои силы для войны с национал-социализмом именно, вернувшись к исконному языку, оживив близкие нашей душе смыслы. Когда Сталин начал свой знаменитый приказ словами 'Сим уведомляется', одно слово “сим” означало столь важный поворот, что его никогда не простит вождю 'мировая демократия'.
Фашизм, перешагнув через рационализм нового времени, вернулся к древнему искусству соединять людей в экстазе через огромный религиозный спектакль, но уже со всей мощью современной технологии. Сила слов была дополнена силой зрительных образов, и возник язык, с помощью, которого большой и рассудительный народ был превращён на время в огромную толпу визионёров как в раннем средневековье. Немцы действительно коллективно видели 'явления', от которых очнулись лишь в самом конце войны. Немцы оказались в искусственной, созданной языком вселенной, где, как писал Геббельс, “ничто не имеет смысла - ни добро, ни зло, ни время и ни пространство, в котором то, что другие зовут успехом, уже не может служить мерой'.
Уроки фашизма были восприняты. Соединение слова со зрительным образом было взято на вооружение пропагандой Запада. Для устранения Чаушеску в Румынии были фальсифицированы массовые расстрелы. Это огромный шаг вперед к абсурду: нацисты с помощью спектакля создавали свою власть, а спецслужбы Румынии с помощью кровавого спектакля свергали свою власть. Спектакли Горбачёва и Ельцина для развала России мы хорошо знаем.
Сегодня главным средством закабаления стал язык телевидения. Какой должен быть разрыв со своим народом, что телевидение отгородилось от народа охраной с пулемётами и никого не пускает к себе. Такой подлой группки интеллектуалов Россия никогда из себя не выбаливала. Телевидение позволяет нам присутствовать при важных событиях. Техника не просто вносит неприемлемые деформации в отражении реальности. Телевидение обладает неожиданной способностью создавать фиктивную реальность, такую соблазнительную, что вытесняет из сознания смыслы реальной жизни.
В IV в. до н.э. Платон в 7-й книге 'Республика' изложил аллегорию. В пещере без света сидят с детства, прикованные цепями люди. За спиной у них, на возвышении огонь. Между ними и огнём каменная стена, на которой шарлатаны двигают фигурки людей, зверей, вещей из дерева и камня и говорят текст. Их слова, искажённые эхом, разносятся по пещере. Прикованные могут смотреть только вперёд и видят лишь огромные тени на стене пещеры. Они забыли, как выглядит мир, свет на воле и уверены, что эти тени, этот свет и есть настоящий мир вещей. Они живут в этом мире. Но вот один из них сумел освободиться и вылез наверх. Дневной свет ослепил его, причинил тяжёлые страдания. Но он приспособился и с удивлением увидел реальный мир, звезды, солнце. Стремясь помочь товарищам и рассказать им увиденное, он спускается обратно. Но в темноте он опять ничего не видит. Пленники рассуждают: “этот безумец покинул пещеру и ослеп, потерял рассудок”. И когда он убеждает их освободиться от цепей и подняться на свет, они убивают его как опасного помешанного.
Мир вне пещеры совершенно не похож на тот, что много лет видели. Если сидящие в ней последуют за ним к выходу, ушибаясь о камни и проклиная зовущего то, взглянув на солнце, устремятся назад к привычным и понятным им теням, которые им кажутся несравненно более реальными чем-то, что наверху, и что они не могут разглядеть при режущем глаза свете.
Телевидение создает такой театр теней, что по сравнению с ним реальный мир кажется недействительным, менее привлекательным, чем образы на экране. И человек, с детства прикованный к экрану, уже не хочет входить в мир, полностью верит шарлатанам, которые манипулируют фигурками и кнопками и готовы убить открывающего ему глаза товарища. Сегодня краски настоящей жизни человек признает реальными только после того, как увидит их на экране.
Пресса полна сообщений о прямом воздействии телевидения на реальные события, на 'создание' человеческих трагедий. Особенно передачи задушевных разговоров. Ради сенсации ведущие лезут к людям в душу, вытягивают тайны скрытых грехов, семейных событий, затем как следствие у жертв наступает раскаяние вплоть до самоубийства.
У телевидения есть возможность устранять из событий правду, поэтому кассеты с записью не считаются документами истории, они искажают реальность. Объектив камеры действует таким образом, что меняет акценты и 'вес' события и стирает границу между истиной и вымыслом. Многолетние наблюдения за телезрителями показывают, что значительная их часть действительно становится 'зависимой' от экрана, т.е. гипнотизирующее воздействие таково, что человек частично утрачивает свободу воли и проводит у экрана гораздо больше времени, чем того требуют потребности в информации и развлечении. Детям эта зависимость особенно опасна и наносит ущерб даже физическому здоровью.
В погоне за сенсацией телевизионщики развращают душу человека в интересах политиканов, что мы наблюдаем сегодня в России в большей степени, чем на западе. И в такой ситуации люди верят дешёвому словесному мусору о 'свободе слова' - позор для образованного человека.
Телевидение создало легко потребляемый бессодержательный тип образов, огромный поток штампов, обладающих гипнотическим действием и формирующий суррогат мнения, подавляющий всякую творческую, духовную активность человека. В результате как наркоман зритель должен потреблять всё больше и больше сильных и грубых образов пока не будет разрушен как личность или не перейдет к другому развлечению. Создана преступная индустрия - людей похищают, чтобы в подпольных студиях пытать до смерти и на лучшей аппаратуре записывать истязания, агонию и смерть несчастного. Такие фильмы убивают всё человеческое в людях и плодят преступников. Это логичный этап той спирали падения нравственности вызванной насилием, который развернуло телевидение.
Элита на западе не позволяет своим детям и внукам смотреть телевизор, за исключением небольшого числа программ, характерных для бывшего советского телевидения - спокойных и познавательных. Для своих детей - цензура, а чужих детей нужно губить.
Россия стала объектом войны на уничтожение культуры, самого типа цивилизации. Язык телевидения и прессы, интонации, позы, ужимки и усмешки флярковских, митковых, киселёвых и пр. и пр. отобраны умелыми режиссёрами. Когда Е.Масюк несколько дней подряд позирует в Грозном на фоне убитого солдата, то мы понимаем, что этот солдат был убит и притащен специально для её камеры как реквизит спектакля. Расстрел Дома Советов или взрыв здания президентского дворца в Грозном, который непрерывно показывает западное телевидение, были тоже отработаны режиссером, все ракурсы и свет выверены. Здесь фронт самой тяжёлой политической борьбы, которая нас ждёт. Чем больше мы будем знать о её законах, тем меньше крови будет пролито в этих спектаклях. Начинать надо с малого, задуматься о словах, которые нам подсунули режиссёры, научиться отличать спектакль от реальности.
Мы сдали позицию духовную, важный устой русской цивилизации, в которой Слово всегда понималось как сила, несущая внерациональное начало. Важно, что в нашей культуре за словом стоят глубокие сокровенные смыслы, от которых тщательно очищал язык рациональный Запад. Поэтому 'нам не дано предугадать, как слово наше отзовётся', и к свободе слова мы изначально относились совершенно по-иному,
