понимали, что посылать человека в полу-развалившийся, чудом устоявший дом, всё равно, что убивать голыми руками.
Никто бы не хотел сейчас оказаться на месте этого ниобианина, восемнадцатилет-него мальчика с огромными, наполненными животным ужасом глазами. Выбирать ему было не из чего: впереди — готовые рухнуть на голову перекрытия дома, за спи-ной — сержант, ухмыляющийся, как последний садист, да ещё и с автоматом, наце-ленным как раз между лопаток.
— Слушай, сержант, а может, для начала лучше вызвать бригаду строителей? С бульдозером? Чтоб сравнять эту развалину с землёй? — заговоривший ниобианин стоял от Фаулера буквально в двух шагах, стоял, опираясь о лопату, и глядел на сержанта совсем без страха.
— И что это у нас здесь за умник? — Фаулер смерил пленного презрительным и брезгливым взглядом. Неповиновения он не терпел. Но здесь было не только непо-виновение, здесь было то, что нужно пресекать ещё в зародыше.
— Этот дом не подлежит восстановлению, — продолжал ниобианин всё с тем же спокойствием. — Только на снос… Там трещины с ладонь… Из пяти этажей лишь два сохранилось. Не спорю, там могли остаться погибшие… Но и трупы откапывать — это не по нашей части. Для такого дела необходимое снаряжение надо… Не голыми же руками…
— Захочу, ты у меня и голыми руками рыть будешь, понял! Без всякой лопаты!.. — Секунда — и они уже стояли друг против друга: подобравшийся, приготовившийся к отпору ниобианин — и сержант Фаулер, испепеляющий военнопленного взглядом. Конечно, одним взглядом дело не обошлось, в ход пошёл приклад автомата. Корот-кий сильный удар под рёбра — и ниобианин со стоном отступил назад, качнулся вперёд. Упасть ему не дали, подхватили под локти руки других таких же пленных. Попытались спрятать, укрыть от глаз сержанта, от его гнева и ярости. Но тут кон-вой вмешался.
Растолкали пленных, и ниобианин остался один на один с сержантом. Отдышав-шись, выпрямился, вздёрнул подбородок, давно уже не видевший бритвы.
Фаулер ещё раньше обратил внимание на этого типа, приглядывался к нему долго, ждал всё какого-то подвоха, неприятности именно от него. Дождался!
А ниобианин-то по возрасту тянул никак не меньше, чем на лейтенанта. Хоть и был сейчас грязным, изголодавшимся, замурзанным, как и остальные. Но осталь-ные-то моложе были, и ни один из них не лазил без кителя, а этот с самого начала в майке. Да и сапоги-то на ногах — офицерские. Высокие, из мягкой, дорогой кожи.
— Так ты у нас под рядового косишь, да? Думал, не узнает никто?! Меня обмануть хотел, гад? Меня?!
— Да пошёл ты к чёрту, сержант! — просто ответил ниобианин. Выглядел он до нельзя уставшим без прежнего упрямого огонька в глазах. — Думаешь, я тебя испу-гался, что ли? Да, лейтенант я! Лейтенант. И ещё десять раз могу повторить. Я — лейтенант Ниобианской Армии! И не стыжусь этого!.. И скрывать это не собирался и не собираюсь!.. И пока я живой, ты моих солдат никуда не погонишь. Убивать я их тебе не позволю… — Ниобианин пошёл на Фаулера, но солдаты-сионийцы его перехватили, сбили с ног прикладами, принялись пинать так, как обычно наказыва-ли в случае неповиновения. Но сержанту этого показалось мало, он приказал, крик-нув дрожащим от ярости голосом:
— На пустырь его! Туда! — Махнул рукой куда-то себе за спину. — К стенке!.. Немед-ленно!..
Ниобианина поволокли в указанном направлении, а остальные пленные с немым изумлением глядели на сержанта. Тот не выдержал, заорал:
— А вы какого чёрта на меня пялитесь?! Каждого третьего следом отправить?..
Они покорно заковырялись лопатами и засуетились с тележками.
Фаулер отвернулся, раздражённо стискивая кулаки, будто хотел ударить ещё ко-го-нибудь, но тут заметил, что у соседнего дома, как раз перед поваленным дере-вом, остановился армейский мономобиль.
— Эй, Вакулич! — позвал одного из своих солдат. — Скажи им, если хотят проехать, пусть поворачивают направо. Здесь дороги ещё нет!..
Рядовой покорно затрусил к машине, радуясь такому лёгкому приказу.
Полковник нервничал. Это Джейк видел, даже сидя на заднем сидении машины. Шофёр, он же и ординарец, видимо, был в курсе: ни о чём не спрашивал, вёл маши-ну, армейский бронированный мономобиль, так осторожно через все завалы, будто всю жизнь этим занимался.
За всё время никто не обмолвился ни словом. Полковник был сейчас в таком со-стоянии, что попросту никого и ничего вокруг себя не видел. Он был занят пред-стоящей встречей. Наверное, о многом передумал за эти часы. А Джейк просто ке-марил.
Желание спать поглотило даже любопытство, а ведь вокруг был город. Чайна-Фло! Они мотались по нему уже битых три часа. И без всякого толка! В скольких местах они побывали? Чёрт его знает! Джейк не ставил себе цели запомнить, где они успели побывать. Он только просыпался от несильного толчка, когда машина останавливалась, оглядывался и снова засыпал. Сквозь сон слышал, как Барклиф выбирался на улицу, громко хлопая дверцей, как он возвращался через некоторое время, и они опять куда-то ехали, ехали. И так бесконечно. Раз за разом.
Так было и на этот раз. Машина остановилась на углу улицы, чуть не уткнувшись тупой мордой в чёрное обгоревшее дерево, завалившее собой проезд. Полковник выбрался из машины, заговорил о чём-то с подбежавшим к нему сионийским солда-том. Дверца, на которую опирался Барклиф, осталась открытой, и Джейк уловил отдельные обрывки фраз:
— Проезда нет… Господин полковник… По соседней улице… Через переулок… Здесь завалы большие, господин полковник…
Рядовой повторял звание Барклифа таким голосом, будто и не ожидал совсем встретить на улице офицера высокого звания. А тут ещё и сержант подошёл, со своего места понял, что человек в машине — какой-то чин, а оно никогда нелишне: попасть на глаза высокому начальству.
— Производим расчистку, господин полковник… Группа пленных в количестве тридцати человек, и мы, назначенные в сопровождение, — доложил сержант, вытя-нувшись перед полковником в постойке 'смирно'. Но тот отмахнулся с молчали-вым приказом 'Вольно!', а сам спросил неожиданно:
— Среди ваших пленных, сержант, есть офицеры?
— Да что вы, господин полковник?! — Сержант засмеялся в ответ с заметным облег-чением. Видно, понял, что этот внешне жёсткий полковник с твёрдым лицом и не-улыбчивыми глазами на самом деле не так строг и придирчив. — Какие тут офицеры? Всех их проверяли… А здесь, так, вообще всякий сброд… Дезертиры… Те, кто разбежался после первой же атаки… — Джейк узнал этого сержанта ещё по голосу. Это его он видел в тот раз. Это он прохаживался тогда перед пленными, выискивая провинившегося. Значит, и лейтенант Барклиф должен быть среди тех, кто рылся сейчас метрах в двадцати, разбирая очередной завал.
Но его не было! Не маячила среди разношёрстной бригады работников широкая спина в когда-то не так давно белой майке.
Не дожидаясь разрешения, Джейк открыл дверцу машины, вылез, чувствуя на себе недоумевающий взгляд полковника Барклифа. Он хотел спросить о чём-то, но тут снова заговорил сержант:
— Хотя, знаете, господин полковник, был у нас сегодня один псих… Заявил, что он лейтенант… Да, с таким норовом, знаете… Как все ниобиане… Чуть что не так — и всё! Мир вдребезги!
— Где он? — Барклиф подался вперёд всем телом. Он был умным человеком, и, хоть Джейк ещё и слова не успел сказать, полковник и сам всё понял, понял, о ком речь. — Где он? — снова повторил свой вопрос. Смотрел на сержанта такими глазами, что тот невольно растерялся, опешил. Джейк понял, что — ещё секунда! — и Барклиф схва-тит сионийца за грудки, начнёт трясти, как делал это с ним там, в больнице. Поэто-му заговорил сам, пытаясь хоть немного снять напряжение возникшей паузы:
— Где он сейчас, этот лейтенант?
Сержант чуть губами двинул, будто ответить хотел, а сам смотрел на Джейка с непонятно откуда взявшимся ужасом.
Но не успел ничего сказать. Его перебила длинная автоматная очередь. Где-то совсем рядом. Громкая до боли в ушах в образовавшейся тишине. А за ней ещё одна — короткая, сухая, как в угонку. Как
