Коса у меня была неопрятной и постоянно разлохмачивалась – будто бы сама собой. В одежде я предпочитала свободный стиль – джинсы, рубашки и свитера. Да еще и фигура…
– У тебя замечательная для твоего возраста фигура, нежная кожа и выразительные глаза, – улыбнулся Дариэль в сторону. Я панически дернулась, но он держал крепко. – Ты сама не замечаешь, как взрослеешь, и недооцениваешь себя. Впрочем, у вас это семейное, похоже, – он поймал мой взгляд и подмигнул – с добродушной иронией. – Эстиль Элен тоже иногда с недоверием косится в зеркало, когда думает, что никто этого не видит.
– Мама? – я так удивилась, что разом забыла обо всех своих комплексах. – Быть такого не может! Она же выглядит… как королева!
– Все королевы когда-то были принцессами, Нэй, – он разжал пальцы, позволяя мне отступить, но я уже раздумала отстраняться. Надо было привыкать к тому, что теперь мои мысли будет читать не только Ксиль, или учиться ставить настоящие щиты. – Но, возможно, мы с Ксилем действительно торопим время. Тебе еще далеко до совершеннолетия. Почти четверть века до рубежа… И было бы несправедливо заставлять тебя взрослеть быстрее, чем это заложено в психике равейн. Детство и юность – не самое плохое время, поверь. Лучшие воспоминания – родом оттуда, – улыбка его стала мечтательной. – Даже у меня, Нэй, поверишь ли…
– А вот Ксиль остался без детства, – ответила я невпопад, и сердце кольнуло грустью.
Дэйр едва заметно сжал пальцы.
– Возможно, поэтому он более терпелив, чем я, – произнес он с оттенком самоиронии. – Поменьше думай обо всем этом, Найта. Чувства надо переживать, а не анализировать…
Дариэль вдруг остановился так резко, что я, сделавшая по инерции пару шагов, чуть не вывихнула себе кисть – мы все еще держались за руки.
– Что произошло? – грудь сжало нехорошее предчувствие. Дэйр побледнел, как привидение.
– С
Больше мне объяснений не понадобилось.
До «арены» оставалось всего несколько сотен метров по выстывшим коридорам башни. Нити я увидела почти сразу – и дернула за них, пытаясь срезать путь по-равейновски. И поэтому у дверей зала оказалась на пару секунд раньше Дариэля, бежавшего быстро и бесшумно, как шакаи-ар.
А там, в зале, было темно от черного тумана, пронизанного серебристыми сполохами и синими молниями. И воздух дышал такой тоской, что я, не раздумывая, шагнула через порог прежде, чем Дэйр ухватил меня за плечо. Золотистые когти сомкнулись на пустоте, а я… я упала в дикое смешение энергий.
… это было не похоже на погружение в крылья. Вместо бури противоречивых эмоций и ощущений – зияющее ничто, провал в ткани мира. Вместо свежести горного ветра – пекло.
И жуткое, сводящее с ума чувство неправильности.
Я скорее почуяла, чем догадалась, что тоска принадлежит Акери, который тоже был рядом, где-то в этом черном тумане. А пустота… пустота – это…
– Ксиль!
Не крик – шепот.
И – слезы, закипевшие в уголках глаз.
–
Я чувствовала, что секунды уходят, словно песок пересыпается в невидимых часах. И если песчинок наверху останется слишком мало…
Пустота.
Она была неправильной, отвратительно неправильной. Ее нужно было чем-то… заполнить?
Идея созрела мгновенно.
Свет – яд для шакаи-ар. Тьма – тоже. Остается только заполнить пустоту… мной?
И я пустила по нитям, по узору внутри этой комнаты – себя.
Как будто кровь вновь побежала по опустевшим венам. Все мои комплексы и терзания, и смущение, и тревога, и любовь, любовь, любовь невозможная, смешанная со страхом потери и предвкушением чего-то нового, жаркого, волшебного… Черный туман впитывал эту гремучую смесь, как песок – воду, но оставался жадным и сухим.
Мало.
Кажется, это была чья-то мысль – то ли моя, то ли Дэйра, а, может, и Акери, который излучал почти физически ощутимую муку… Но в следующую секунду Дариэль резко развернул меня, склонился… и укусил за нижнюю губу. До крови.
– М-м-м!
Думаю, такого винегрета из удивления на грани шока, удовольствия и стыда эти стены еще не видели.
Я дернулась назад, инстинктивно пытаясь избежать боли, потом подалась вперед, впиваясь ногтями в плечи Дариэля, потом возмущенно вцепилась ему в волосы, и стукнула кулачком по спине, и раскрыла губы, позволяя Дэйру уже не кусать, а ласкать, извиняясь, выпивая дыхание, и…
Туман полыхнул невероятной, искрящейся белизной и сжался в одну точку.
Дэйр жадно потянулся за соскользнувшей по подбородку капелькой крови, лизнул в губы, обжигая жаром… и отстранился, медленно, с трудом, словно на одной силе воли.
– Прости… – прошептал он хрипло. Глаза у него были совершенно безумные и черные. – Я не рассчитал. Не привык к таким… клыкам. И прокусил случайно.
Я моргнула раз, другой… и зашлась в истерическом смехе.
«Не рассчитал»! Соблазнитель великий! Бездна, ну нельзя же так…
– Не важно, – приступ неуместного веселья прекратился так же внезапно, как начался. – Ксиль…
– Я в порядке, – несколько пришибленно ответили у меня из-за спины. Я охнула и развернулась.
Ксиль сидел на потрескавшемся полу арены, поджав под себя ноги, и смотрел на свои руки с таким искренним изумлением, будто видел их в первый раз. На мгновение мне показалось, что в волосах у него мелькнула седая прядь, и по спине прокатилась волна мурашек… Но это оказался всего лишь блик света.
– Я в порядке, – произнес Максимилиан уже тверже, сжимая пальцы в кулак и поднимая на меня глаза – синие-синие, как глубокое море, и такие же безмятежные. – Просто мы с Акери немного… не рассчитали. Я думал, что у меня больше энергии… А запас в регенах оказался исчерпан.
– А Акери-то куда смотрел? – неожиданно холодно поинтересовался Дэйр, и я невольно втянула голову в плечи, заслышав знакомые интонации. Так целитель выговаривал иногда безнадежно легкомысленным пациентам, пропускающим сеансы лечения под девизом «Авось обойдется». – Или власть над «всем миром» застила кое-кому взор?
Я проследила за направлением его взгляда… и поперхнулась собственной гневной тирадой. Акери застыл, словно статуя – неподвижный, вымерзший изнутри, измученный… Его белые волосы казались не серебряными, а седыми.
– Ну, зачем же так все усложнять, – Ксиль встряхнул головой, словно пытаясь прийти в себя, и улыбнулся.
Эта улыбка, как лучик солнца, коснулась Акери – и он словно чуточку согрелся, оттаял. На его лице отразились хоть какие-то чувства, кроме боли и тоски – облегчение, надежда.
– Не усложнять… – Дариэль дернул себя за косу нервным жестом. – Все-то у тебя просто… Немного не рассчитал… немного чуть не умер…
– Да ладно вам, – махнул рукой Ксиль с истинно шакарской беспечностью. – Не мог же я умереть так глупо… Да и закончилось все хорошо. А Найта, – его взгляд наполнился иронией, – даже научилась чему-то новому.
Я машинально облизнула пульсирующую слабой, горячей болью губу и залилась краской.
И ведь даже не поспоришь… Действительно – закончилось все хорошо…
И кое-чему я научилась.
А именно: с молодыми шакаи-ар лучше не целоваться. Чревато травмами.
