молотить кулаками в дверь и беспомощно уткнулась в нее лбом, тяжело дыша. – Вы с Этной давно приехали?
– Да вот только что, – развел руками Серго. По привычке я обратила внимание на ногти. В отличие от шакарских, они были совсем короткими, человеческими, только блестели, будто маслом смазанные. – Только чайку за встречу заварили – пророчица ваша принеслась. Нас – за порог, сама – в слезы. Мы стучим, а все без толку: ни сказать ничего не хочет, ни открыть двери.
– Понятно, – у меня вырвался вздох. Ужасно хотелось позвать кого-нибудь из старших и умных, но Ксиль с Дэйром отправились на охоту, а Тантаэ было сейчас не до наших разборок. – Значит, так, – я резко, из-за нервов, развернулась к остальным и хлопнула в ладоши. – Этна, привет, рада тебя видеть, прекрати грязно ругаться и отойди от двери. Господа любопытные, – некоторые студенты отступили назад, и я продолжила уже на тон потише. – Господа любопытные, вам здесь не цирк. Будьте добры, разойдитесь по комнатам, пока я не обратилась к декану. Если кто-то действительно хочет помочь… Принесите, пожалуйста, на «кухню» мяту, мед и валерьяновый корень. Энни, – обратилась я к огненной мастерице. Феникс вскинула на меня светлые, очень серьезные глаза. – Будь добра, за тем, чтобы в коридоре посторонних не осталось. Думаю, Серго не откажется тебе помочь.
Дождавшись кивка от ведарси, я отправилась к закутку у раковин, где стояли алхимические горелки. К моему удивлению, травки и мед нашлись очень быстро – видно, спокойной жизнь студентов не назовешь, а зелья для лечения нервов целители отпускают неохотно. Я же воспользовалась одним из рецептов Дариэля: «Мятный сон» – абсолютно безвредная смесь, да к тому же не вызывает сонливости.
А пока лекарство заваривалось и настаивалось, Айне уже наверняка успела проплакаться. Иногда это помогает лучше самых качественных зелий.
Что же касается меня… Ну, я ощущала себя спокойной и уверенной уже от того, что взялась за привычную и любимую алхимию.
– Айне… – робко стукнула я по косяку, когда отвар немного поостыл. – Ты как? Можно войти?
Ответом мне было молчание… но вроде бы не враждебное. Я осторожно провела по двери раскрытой ладонью, разбрасывая завязанные в заклинании нити по прежним узорам. Сейчас, когда пророчица немного успокоилась, сделать это было уже гораздо легче.
Щелкнул замок.
В комнату прошли только мы втроем – я, Этна и Феникс. Серго остался снаружи, отгонять зевак мрачным взглядом.
Правда, атмосфера, которая царила в комнате, была куда черней любых взглядов…
Айне сидела в кресле с ногами, уткнувшись подбородком в колени. По стенам скользили тени. Очертания предметов были неверными, колеблющимися радужным ореолом. Прямо напротив кресла, в углу, поток воды струился вверх, от пола к потолку. Темноту наполняли шорохи, шепоты и тихий плеск, как у ручья ночью.
– Мой эфемерат, – невнятно пояснила Айне и шмыгнула покрасневшим носом. – Помогает… снять стресс.
Я только вздохнула.
– Выпей, – протянула я ей полную кружку. – Станет полегче, правда. Обещаю.
Пока мы с Этной сдвигали стулья поближе к пророчице, пытаясь не обращать внимания на «северное сияние» вокруг предметов, Феникс тихонько подошла к ней и положила руку на плечо. Этот жест поддержки выглядел немного странно – Феникс и Айне, носители противоположных стихий, недолюбливали друг друга.
– Что случилось? – мягко спросила Энни. В ее голосе не было и следа обычных кокетливых, манерных ноток. – Кто тебя так обидел?
У Айне вырвался смешок.
– Никто. Я сама.
– Верится с трудом, – качнула я головой и присела на подлокотник кресла. Айне цедила отвар маленькими глоточками, но он уже начал действовать: дыхание выровнялось, исчезали постепенно алые пятна на щеках… – Давай-ка я начну, а ты продолжишь. Ириано затеял очередную ссору с Тантаэ, только на этот раз использовал меня как предлог. Ругался он долго и убедительно… Но мне-то казалось, что выбегать в слезах по сценарию должна была я. Так что же с тобой произошло?
– А ты не догадываешься? – Айне одним махом осушила кружку и подняла на меня злые желтые глаза. Только вот адресовалась эта злость самой пророчице. – Ириано сказал, что с «шакаи-ар могут быть только шакаи-ар». То есть со мной он… Не важно. Он сказал – и тут я поняла…
– Пророчество? – быстро спросила Этна, дергая себя за жесткую красновато-рыжую прядь.
– Нет, – Айне обмякла, и я едва успела выхватить из ослабевших пальцев пустую кружку. – Просто понимание. Я все терзалась тем, что из-за меня Найта могла исчезнуть из линии пророчества… Думала, что точки перехода остались позади, когда Орден затеял эксперименты с тонким планом, когда Найта встретилась с Максимилианом, когда спасла его… Но оказалось, что есть
В комнате воцарилась такая тишина, что можно было различить даже звук нашего дыхания. Прерывистое после долгих слез – у Айне. Гневное сопение – у Этны. Размеренные, легкие выдохи Феникс.
А я, кажется, как дышать – позабыла.
– Ты, Айне, главное, не переживай раньше времени, – услышала я свой голос со стороны и подивилась его спокойствию. – Пророчества – штука ненадежная. Еще вчера ты не видела эту развилку. Кто знает, что будет завтра?
– Во-во, точно, – неожиданно поддержала меня охрипшая от волнения Этна. Глаза у нее светились в полумраке, как у кошки, только не красноватым, а зеленым. За дверью что-то грохнуло, послышались недовольные голоса – но все это было безумно, безумно далеко. – И вообще, «выпала из линии судьбы», «не вижу» – что это за бред? Это что, сразу значит – погибла? Прекрати ты париться с этим пророчеством, пожить попробуй! Нельзя же все время взвешивать, что лучше, что хуже – так вообще на хрен свихнуться можно!
Из горла у Айне вырвался хлюпающий смешок.
– Я бы рада… – прошептала она, отчаянно сжимая пальцы. – Я бы рада… Сумасшедшие точно не выбирают…
Не знаю, что бы случилось в следующий момент – может, я расплакалась бы, может, расплакались бы мы все, потому что нервы были натянуты до предела у каждой из нас, не считая разве что Феникс. Но вдруг из коридора послышались звуки, которые никак не могли раздаваться в стенах Академии.
Заливистое конское ржание, грохот и ругань.
Мы с Феникс подхватились с места одновременно.
– Серго, – подвела короткий итог Этна, и нам оставалось только кивнуть.
…Зрелище, представшее нашим глазам в коридоре, было неописуемым… Нет, немного не так.
Ирреальным. Фантасмагорическим. Сюрреалистическим.
Как еще назвать прекрасного, волшебного единорога ростом раза в два больше обычной лошади, попирающего копытом что-то мерзкое, щетинящееся когтями и шипящее, как сердитая змея? Единорога, у которого сияла каждая белоснежная шерстинка, а грива была разобрана на тонкие-тонкие жгуты, скрепленные на концах гематитовыми «гильзами»? Единорога с темно-синими, как предгрозовое небо в сумерках, глазами без намека на зрачки, у которого рог во лбу горел золотом, как заходящее солнце?
