– Тогда тем более надо пойти к целителю, – твердо сказала я. – Если для него это так важно… У меня тоже шрамы, между прочим, – я откинула челку с лица, демонстрируя еле видные бело-паутинные разводы на щеке. След от ожога, нанесенного в плену у ведарси Заокеании. Вечное напоминание о моей безголовости, погубившей Хани. – И, в отличие от Рану, шанса на то, что они исчезнут полностью, почти нет. Разве что срезать верхний слой кожи под присмотром целителя и тут же залечить… Но не больно-то хочется.
– Я передам ему твои слова, – благодарно улыбнулась Корделия.
– Лучше я сама с Ксилем поговорю. Думаю, рекомендация князя… то есть уже старейшины, будет для Рану авторитетнее, – отмахнулась я, чувствуя неловкость. – Как насчет ванны?
– Готова, – подала мне руку Делия, помогая подняться. Я тут же ощутила себя принцессой, о которой все заботятся. Мило, но немного смущает… – Идем… принцесса.
«Ненавижу телепатов», – подумала я нарочито четко, но все равно улыбнулась.
Кажется, не только у Дэйра было вступительное «обнюхивание» – как у новичка в клане. И я сейчас прошла очередную ступень.
Насколько важную – время покажет.
В ванне – если быть точной, то, скорее уж, в неглубоком бассейне – я чувствовала себя до отвращения неловко и поэтому спешила. Несколько раз чудился мне скрип входной двери. Из-за этого очень хотелось не просто нырнуть по уши в горячую воду, пахнущую малиной, но и наколдовать вокруг купальни хотя бы ширму. Впрочем, что-то подсказывало, что шакаи-ар такого «жеста недоверия» не оценят.
Корделия же вела себя идеально. Она раздобыла пушистое полотенце, сторожила входную дверь от желающих познакомиться с избранницей князя поближе и просто любопытных. А потом – подхватила меня, разморенную и опять сонную, под локоть и, воркуя, повела по темным лестницам и коридорам к чудному балкону в левом крыле. Там уже стоял приземистый квадратный столик, накрытый мягкой скатертью, на котором разместилось блюдо с воздушными круассанами, сливочник, керамическая турка и две чашки в форме бутонов, украшенные затейливой росписью.
Чуть поодаль, у резных перил, стояла низенькая жаровня. Угли загадочно и уютно мерцали в темноте и еле слышно потрескивали. Хотя на долину опустилась ночь, звездный свет был ярче лунного, особенно после мрачных недр особняка, и я видела все с удивительной ясностью.
– Присаживайся, – улыбнулась поощрительно Корделия, указывая на россыпь круглых подушек рядом со столиком. Сначала я последовала ее совету с опаской, но потом нашла удобное положение – и расслабилась.
Ветер, словно заколдованный, струился внизу, как речной поток, мерно посылая волну за волной по подсолнуховому полю. Река вдали блестела, как зеркало, и будто бы светилась, отчего создавалась иллюзия, что она течет к горизонту, загибаясь вверх.
Корделия наклонилась, доставая из-под столика кувшин с водой, и заполнила турку, а потом поставила ее на огонь. Спустя несколько минут воздух начал наполняться горьковатым кофейным запахом.
Я сглотнула, внезапно почувствовав себя весьма и весьма голодной.
– Ты же вроде говорила, что кофе у вас нет? – поинтересовалась я, чтобы отвлечься.
– Не было, – улыбнулась Корделия. Ее свободная белая рубашка в звездном свете почти сияла, как снежный сугроб. – Но пока ты спала, я навестила соседний городок. Там отменный кофе… И круассаны. Темные – с ветчиной, а те, что посыпаны сахарной пудрой – с заварным кремом. Попробуй, не пожалеешь, – подмигнула она мне и рассмеялась. Кофе зашипел, закипая.
– Ты… для меня это все приготовила? Специально? – я почувствовала себя смущенной и польщенной одновременно. – Спасибо…
– Не стоит, – отмахнулась она и ловко разлила кофе по чашкам, придерживая ложечкой пену. – Ксиль же попросил о тебе позаботиться, а его слово – закон. Князь признал тебя своей единственной и вечной возлюбленной, понимаешь? – взгляд ее стал необычайно серьезным. – Теперь любой из нас отдаст за тебя жизнь… точнее, за
Я опустила глаза и сделала маленький глоток. Горько.
– Надеюсь, такая ситуация, которая потребует жертв, никогда не возникнет.
– Это не нам решать, – пожала плечами Корделия.
– Расскажи о себе, – внезапно попросила я.
И, кажется, сумела этим удивить Корделию.
– О себе?.. – наполовину вопросительно, наполовину утвердительно произнесла она. – Зачем? В моей судьбе нет ничего интересного…
Корделия умолкла, но и я тоже тянула паузу. И княжна уступила.
– Я… не помню, когда родилась. Десять или одиннадцать веков назад… – она качнула головой. – Имени своего я тоже не помню. Единственное, что осталось от того времени – шум моря, жар солнца и ощущение песка под ногами. И еще – погоня, – голос ее стал хриплым. – Я все время бежала от кого-то. Скорее всего, моя семья погибла в стычке с каким-нибудь кланом или просто проиграла битву за территорию. Раньше они случались чаще.
Корделия неожиданно усмехнулась, и белые зубы блеснули в темноте. Я слушала ее, словно околдованная.
– …А сейчас людей так много, что их хватает на всех, и даже остается еще достаточно. Одна Золотая столица кормит четыре клана и прорву одиночек. Но тогда… Я бежала от неведомой опасности с таким слепящим и оглушительным страхом, что на узкой тропе оступилась и сорвалась вниз. Мои кости в то время были хрупки, как человеческие. И этот сухой звук, с которым они ломались, я запомнила на всю жизнь. И как хлюпает в груди кровь – тоже… – она понизила голос, и я невольно наклонилась к ней, прислушиваясь. – Я лежала внизу и знала, что скоро придет море и заберет меня. Но пришел он.
– Максимилиан? – спросила я с замиранием сердца. На месте великолепной Корделии мне померещилась вдруг девочка в платье из некрашеной шерсти.
– Да, – она рассеянно провела ладонью по столу, собирая скатерть неряшливыми складками. – Я просила унять мою боль, а он рассмеялся и подарил мне голод. И это был лучший из даров.
– А дальше?
– Дальше? – усмехнулась она. – А дальше была новая жизнь в Северном клане. Но вряд ли ты когда-нибудь сможешь понять, что это такое.
Меня захлестнула неожиданная обида.
– Почему не смогу? Я…
-… всего лишь человек.
– Равейна, – упрямо возразила я, сама не понимая, зачем настаиваю. Но после вчерашнего вечера, совершенно волшебного, чудесного вечера, после сияющего моря крыльев и диковинных гобеленов на стенах спальни… После всего – мне хотелось быть частью клана. Пусть не настоящей, но все-таки… – Разве равейны и люди – одно и то же? Разве равейны и шакаи-ар – не ближе?
Я подумала, что уже долго Корделия не называла меня сестрой.
– А ты хочешь этого? – тихо спросила княжна, отвечая не на слова, а на мысли.
Из темной глубины карих глаз словно проступили багровые сполохи. «Это отсветы углей, – я усилием воли не отводила взгляд. – Просто оптический обман…».
– Хочу.
Корделия внезапно наклонилась над столиком, приближая свое лицо к моему. Я судорожно перевела дыхание. Княжна стояла на мысках, под немыслимым углом – градусов тридцать, навскидку. Она должна была упасть, опереться на руки хотя бы… но земное притяжение словно не имело над ней власти.
Это походило на ночной кошмар.
– Хорошо, – сказала Корделия без улыбки. С такого близкого расстояния было ясно видно, что угли не имеют к сиянию ее глаз никакого отношения. – Тогда не будем медлить. Ночь скоро закончится.
– Какая еще ночь… – начала я, но она вдруг метнулась вперед, отбрасывая столик, ухватила меня в охапку, как ребенка, и взмыла вверх.
Я стиснула зубы, загоняя крик обратно в глотку, и отчаянно вцепилась пальцами в ее плечи. Земля потерялась где-то далеко внизу.
