хлопнула.
Самое поразительное, что за все время этой – беседы или ссоры? – никто больше не встрял. Молчал Ками. Шинтар делал вид, что ничего особенного не происходит. Ирсэ вяло ковырялись в салате. Феникс и Этна буквально кипели от злости, каждая на свой лад – со слащавыми улыбками и кошачьим яростным шипением.
Но – не вмешивались.
Как заговор какой-то.
В душе я долго и вдумчиво намыливала волосы, размышляя о том, как отвратительно влияет война на отношения. Максимилиан превращался в параноика. Я постепенно становилась истеричкой, причем истеричкой агрессивной – все чаще мне хотелось в качестве аргумента прибегнуть не к словам, а к силе. Айне… Все меньше в ней было от моей подруги, и больше – от пророчицы. Сейчас она уже держала в своих нервных пальцах столько нитей, из которых плелись такие сложные интриги, что у меня отказывало воображение…
К слову, об интригах.
Князь опять что-то задумал. У него ни одно действие не обходилось без двойного, а то и тройного дна, да еще и с запасными путями отступления. Как тогда, три года назад, на Пути королев он расчетливо подталкивал меня к первой влюбленности, к осознанию чувств, хотя и не знал, решится ли провести ритуал. А игра была настолько искренней, что я и подумать не могла, что все это ложь.
А сейчас? Он действительно волновался или таким образом создавал рычаг давления на меня?
Очнулась я от раздумий только тогда, когда в дверь робко поскреблась Феникс и спросила, все ли в порядке.
Вслух я ответила «Да», но подумала:
«Нет. Все не в порядке».
Перед сном я вышла на балкон, подышать свежим воздухом. Не самое разумное действие, учитывая мокрую голову и распарено-разнеженное состояние после душа. Но иначе, боюсь, мне было не заснуть. Слишком много впечатлений, чувств и эмоций – и далеко не все приятные.
Дверь негромко скрипнула. Я обернулась, ожидая увидеть Максимилиана… и замерла, встретившись глазами с Шинтаром.
Бывший секретарь, расслабленный и вялый, в светлой одежде для сна, напоминающей спортивный костюм, только из шелка, медленно расчесывал волосы. Золотистые пряди струились, как жидкое золото.
– Привет, – буркнул он, опираясь спиной на высокие перила. – Не замерзнешь?
– Ну, я ненадолго.
– Понятно… – Шинтар кинул на меня взгляд искоса. Щетка продолжала скользить по волосам. Эх, никаких проблем с запутавшимися прядями… Как у Дариэля раньше. – Ты правда навещала мать?
Я вгляделась в небо, затянутое тучами. Оно должно было становиться черным ночью, но в такую вот дурную погоду приобретало грязноватый коричнево-оранжевый оттенок, отражая свет фонарей.
– Да. Зачем бы мне врать?
Шинтар вздохнул.
– Ты не думай, я тебя не осуждаю, – он повертел в руках щетку и, придирчиво осмотрев ее, снял один длинный волосок, сопровождая его таким взглядом, словно потерял как минимум половину шевелюры. – Это все понятно. Да и Дэйру не так уж сильно досталось… физически, я имею в виду. А морально, конечно, это форменное убийство было.
Пальцы мои до боли вцепились в поручень.
– Что Ксиль натворил?
Шинтар оглянулся на меня, потом быстро посмотрел через балконную дверь в комнату и только тогда, не обнаружив там князя, заговорил:
– Не пустил на охоту. Мы задержались почти на сутки. Дэйри отсиживался в дальней комнате и на все просьбы выйти только огрызался. Потом я невовремя попался князю под руку и оказался наедине с голодным шакаи-ар. Чуть не сдох от страха. Дэйр, который точит зубы на мою шею – убийственное ощущение.
– Поверю на слово, – пробормотала я, отворачиваясь. Желтоватые окна дальних домов едва были видны сквозь туман. Как другой мир…
– Ты не думай, долго это не протянулось, – успокоил меня Шинтар. – Как только Дэйри начал слетать с катушек, Максимилиан вышвырнул меня, а сам остался. Уж не знаю, что там наш гуманный целитель делал с князем, но тот орал таким дурным голосом, будто его на кусочки резали. И смеялся. Корделия сказала, что он «кормит» Дэйра эмоциями. Я не стал уточнять, какими, уж прости.
У меня перед глазами возникла картинка-воспоминание: безымянный город, заброшенная спортивная площадка и люди, немыми тенями мечущиеся среди снарядов… Страх, страсть и боль – вот три любимых блюда шакаи-ар.
Я не сомневалась, что Ксиль угощал Дэйра последним деликатесом.
А целитель наверняка себя потом винил.
В итоге Максимилиан сумел получить двойную пользу от моего побега. Во-первых, получил рычаг давления – за Дэйра я все-таки вправду боялась. А во-вторых, целитель прошел через очередную ломку на пути перестройки сознания по образу и подобию шакаи-ар.
– Спасибо за рассказ, – вздохнула я, поднимая воротник халата. – Пойду, пожалуй, не хватало еще простудиться.
– Доброй ночи, – донеслось мне вдогонку пожелание Шинтара.
К счастью, оно сбылось. Меня обошли стороной и пророческие кошмары, и сладкие сны, от которых не хочется пробуждаться. Просто темнота – и отдых от эмоций на восемь коротких часов.
Утро началось обнадеживающе. Небо наконец-то расчистилось, и туман, словно испугавшись нахальных солнечных лучей, сначала забился в глухие подворотни, а потом и вовсе растаял. С кухни тянуло запахом кофе и поджаренного хлеба. Через стену можно было разлить тихий смех Айне, веселую скороговорку Феникс, в шутку бранящейся с Ками, и скептические замечания Этны.
«Праздник, – внезапно подумала я и даже зажмурилась от удовольствия. – Сегодня мой день рождения!»
Пусть вчера все складывалось не очень, но сейчас судьба просто обязана пойти мне навстречу. Раз в году-то можно!
Быстро натянув джинсы и первый попавшийся свитер, я сунула ноги в тапочки и, улыбаясь до ушей, пошлепала на кухню.
– Ой, проснулась! – еще с порога встретила меня радостным визгом Феникс и стиснула в таких объятьях, что я охнула. – С праздничком! – меня расцеловали в обе щеки. – Счастья, здоровья, ну… и чтобы Ксиль у тебя был, как шелковый, – подмигнула огненная мастерица, вгоняя меня в смущение.
– С днем рождения, Нэй, – улыбнулась Айне. – Садись за стол, только на еду особенно не налегай – мы сейчас перехватим что-нибудь и пойдем отмечать в кафе. Помнишь, там, где мороженое подают?
– Еще бы не помнить! – я просияла, чувствуя себя так, будто внутри у меня разгорается солнышко – даже ярче, чем за окном. – Три шарика по цене двух…
– Никуда ты не пойдешь.
«Солнышко» окунули в загнивающий пруд.
– Доброе утро, – обернулась я к Максимилиану. Князь стоял в коридоре – руки сложены на груди, подбородок вздернут, глаза – осколки синего льда. – Ты опять не в настроении, что ли? Давай хоть на денек перемирие объявим…
– Перемирие? – с убийственной серьезностью переспросил Ксиль и хмыкнул. – Ну, да, конечно. А инквизиция, разумеется, постоит в сторонке, чтобы не портить тебе праздник.
Я сжала руки в кулаки, пытаясь успокоиться. Получалось плохо.
– Все не так уж страшно, – попыталась спасти положение Айне. – Мы просто посидим часок в кафе и вернемся. Вряд ли четырем эстаминиэль следует опасаться одного Древнего.
Ксиль сощурился.
