— А-а, Никий,— проговорил он так, будто только что появился в комнате,— надеюсь, ты чувствуешь себя хорошо.
Никий почтительно поклонился:
— Благодарю, принцепс, но, к сожалению, я чувствую себя плохо.
Нерон близоруко уставился на Никия:
— Да? А мне говорили, что ты вполне здоров и даже успел поссориться с Афранием Бурром. Наверное, мне сказали неправду. С некоторых пор обманывать императора стало обычным делом. Близкие предают меня, но я ничего не могу с этим поделать. Вот и ты...— Он не договорил, выжидательно глядя на Никия.
— Я люблю тебя и не могу предать,— сказал Никий, прямо глядя в глаза Нерону.— Но я виноват перед тобой и заслуживаю наказания.
— Наказания? — улыбнулся Нерон, но улыбка была холодной.— Какой же род наказания я должен к тебе применить? Выбери сам, я сделаю, как ты хочешь.— И так как Никий молчал, добавил: — Говори же, мы внимательно слушаем тебя.
Никий вполне понимал, что этот шутливый разговор совсем не шутка. Он должен ответить предельно точно, от этого зависели его жизнь и его будущее. Нужно было подумать, но времени на размышления не хватало, каждая секунда промедления только усугубляла его положение. И тогда он чуть дрогнувшим голосом выговорил:
— Смерть. Я заслуживаю смерти, принцепс.
Нерон покосился на Поппею (ее лицо осталось непроницаемо), потом удивленно поднял брови и выпятил нижнюю губу:
— Вот как! И какого же рода казнь ты предпочел бы?
— Я не знаю, я плохо разбираюсь в этом.
— Слышишь, Поппея,— воскликнул Нерон, явно предлагая любовнице посмеяться,— наш Никий плохо разбирается в казнях! Зато я разбираюсь в них очень хорошо.
Поппея недовольно на него взглянула:
— Ты шутишь?
— Нет, я в самом деле неплохо разбираюсь в казнях и люблю особенно изысканные. Казнь должна быть интересной, ведь смерть — это трагедия. А кому нужна скучная трагедия! Ты со мной не согласна? — Поппея не ответила, сердито отвернулась, и Нерон продолжил: — Вот недавно — ты помнишь? — я устроил в цирке замечательную казнь для христиан. Римляне восторгались, такого зрелища они еще не видели. Если бы не я стал императором, им было бы скучно. Если бы императором стал, к примеру, твой муж Отон, то он просто распял бы их. Представляешь, какая это скука!
Говоря это и обращаясь преимущественно к Поппее, Нерон, однако, время от времени внимательно поглядывал на Никия. Но Никий оставался спокоен, по крайней мере, у него хватило воли держать себя в руках.
Он слишком хорошо изучил Нерона и понимал, что казнь ему (во всяком случае, скорая) пока не грозит.
— Ну, что скажешь на это, мой Никий? — обратился Нерон к нему. Когда император говорил о чем- либо, так или иначе связанном с театральным действием, будь это даже казнь, как сейчас, он приходил в возбужденное состояние. К тому же в радостно-возбужденное, а не наоборот.
— Прости, император,— смиренно ответил Никий,— я не понял тебя.
Нерон подошел, обнял Никия за плечи:
— Но это так просто. Я велю заполнить, как в прошлый раз, арену цирка водой, мы пустим туда один из моих кораблей (похожий на тот, на котором ты уже плавал), посадим тебя и этого, как его, Кальпурния, кажется, и...— Он помедлил и с удовольствием договорил: — И устроим кораблекрушение. Ну, как тебе мой план?
— Твой план прекрасен, принцепс,— серьезно сказал Никий (так, будто к нему самому это не имело никакого отношения),— я буду счастлив умереть на глазах того, кого люблю, на глазах моего императора.
— Ты будешь счастлив умереть? — медленно выговорил Нерон и посмотрел на Поппею.— Взгляни же, Поппея, на этого счастливца.
Поппея снова подняла глаза на Нерона и снова отвела их. Нерон был несколько смущен. Он отошел от Никия, опустился в кресло, вытянул ноги. Довольно долго молчал, внимательно рассматривая перстень на мизинце правой руки. Казалось, это занятие поглотило его целиком. Не отрывая взгляда от переливающихся разноцветных граней камня, он как бы нехотя спросил:
— Кстати, Никий, а где этот... Кальпурний, кажется? Что с ним случилось?
— Я убил его, принцепс,— спокойно ответил Никий.
Нерон поднял глаза:
— Как?
— Веслом. Я ударил его веслом, когда он хотел влезть в лодку, где находился я вместе с гребцами.
— Вот как? И зачем же ты убил его? Разве я тебе приказывал?
— Он не сделал того, что должен был сделать. Корабль развалился не так, как он мне обещал, то есть слишком медленно.
— Но ты убил его в гневе? — Нерон пристально, снизу вверх смотрел на Никия.— Ведь ты не сознавал, что делаешь? Я правильно тебя понял?
— Нет, принцепс,— Никий выдержал взгляд императора,— я сделал это осознанно.
— Ты удивляешь меня, Никий, не думал, что ты такой кровожадный! Ты всегда мне казался слишком нежным, слишком утонченным для убийства. Так, значит, ты ударил его веслом?
— Да, принцепс, веслом по голове.
— По голове? — заинтересованно переспросил Нерон.— И что же дальше?
— Голова его раскололась на две части, и он утонул.
Нерон недоуменно посмотрел на Поппею. Та обратилась к Никию:
— Значит, ты убил его за то, что корабль развалился слишком медленно?
— Да.
— Но ты сказал мне вначале, что не видел, как Агриппина прыгнула в воду. А раз ты не видел этого, какая разница, медленно развалился корабль или быстро — ведь дело было сделано. Разве не так? Отвечай.
— Я сказал тебе правду: я не видел, как она (Никий не хотел называть Агриппину по имени) прыгнула в воду. Но когда Кальпурний уже подплыл к лодке, он указал мне на нее.
— На Агриппину? — воскликнула Поппея, переглянувшись с Нероном.
— Да, он показал на нее,— кивнул Никий.— Она плыла к берегу всего в нескольких метрах от лодки.
— Ты хочешь сказать,— Поппея в буквальном смысле впилась в Никия взглядом,— что ударил его веслом за то, что он указал тебе на плывущую Агриппину? Выходит, ты спас ее и убил человека, который хотел...— Поппея не договорила, прерывисто вздохнула и схватилась рукой за горло.
— Говори, Никий,— приказал Нерон,— почему ты не сделал это?
— Ты мог...— возмущенно начала было Поппея, но Нерон остановил ее властным движением руки.
— Я мог бы сказать, что не видел ее плывущей, ведь не осталось ни одного свидетеля из тех, кто бы мог опровергнуть мои слова,— проговорил Никий, демонстрируя возмущение, которое он как будто бы не хотел выказывать.— Но я слишком люблю тебя, чтобы обманывать, как другие, тем более в таком деле.
— Значит, ты не сделал этого...— медленно произнес Нерон.
— Я не мог ударить мать императора веслом по голове.
— Тебе стало жаль ее? — Нерон прищурился и подался вперед, вглядываясь в лицо Никия.
— Нет, принцепс,— отрицательно покачал головой Никий,— Я не стану обманывать тебя и здесь. Мне не было жаль ее, я не думал об этом.
— О чем же ты думал? — нетерпеливо спросил Нерон.
