чтоб даром хлеб не жрали…
— Ты хочешь сказать, что твоя агентура всегда получает все, что ты на нее списываешь? — Я бы, конечно, не была бы такой язвительной, если бы не сердилась на Леньку за его обычную бесцеремонность.
— А как же!
— А так же! Что я, оперов не знаю? В лучшем случае агенту пивка кружечку нальют. А деньги пропьют сами.
— Да ладно, — возмутился Кораблев, — я своим всегда все плачу, что положено. Никогда я на агентуре не экономил…
— Верю, верю, успокойся. Тем более что деньги там «сумасшедшие», такие суммы прельщают только бомжей и гопников.
— Гопники-то, кстати, очень много знают. — Ленька многозначительно поднял вверх палец. — А какие стукачи среди них! У меня вот на земле был такой агент…
Слово «агент» Кораблев произносил с ударением на первой букве, словно иронизируя над этим тяжким наследством, доставшимся современному сыску от Бенкендорфа и всех его исторических предшественников. Я помню, с каким остервенением это гадкое наследие пытались искоренить все перестроечные милицейские начальники; может, они в чем-нибудь и преуспели бы, предложи они уголовному розыску что-нибудь взамен агентуры, но пока ничего равноценного не придумали.
— Вы слушаете, чего говорю? Был такой золотой агент, ну кому угодно в душу влезет. И вот один раз поймал я мужика по убийству, а прокуратура на него санкцию давать не хочет; следователь ноет — пока орудие убийства не найдете, арестовывать не буду. Я мужика в «обезьянник» засунул и думаю, чего делать?
Послал за агентом. Тот приходит и с порога говорит: «От меня отстаньте, вы меня с бабы сняли. Хочу к ней, а в камеру не хочу». Ну, я ему говорю — мол, иди посиди часок, как только узнаешь у человечка, куда он топор окровавленный дел, так и вали к своей бабе. Пошел мой агент, солнцем палимый. И что вы думаете?
Заходит он в «обезьянник» и с порога говорит: «Значит, так, ублюдок, я стукач, дома меня баба ждет. Опера домой не отпустят, пока тебя не расколю, так что давай, войди в положение, говори, куда топор дел, и разойдемся».
— Вошел в положение? — Я засмеялась.
— А вы как думали. Сразу сказал… Ну ладно, хватит меня посторонними разговорами отвлекать. Давайте ближе к делу. Вы вот знаете, что у Асатуряна дачка была?
— Нет, Леня, от тебя впервые слышу. Хорошая дачка?
— Так себе. Домишко трехэтажный, огород соток двадцать. Все на отшибе.
— Ленечка, какой ты молодец! Установил дачу асатуряновскую.
— И не только установил, я и смотался туда, не пожалел своих стариковских ноженек…
— Особенно если учесть, что ты пешком даже в булочную не ходишь, все на машине. И что ж ты там высмотрел? Ведь не просто так смотался?
— Да уж не просто так.
Ленька изобразил значительное лицо и вытащил из кармана несколько гильз, которые картинным жестом бросил на мой стол. Я склонилась над гильзами и, не веря свои глазам, вцепилась в Ленькину руку.
— Да-да, — самодовольно подтвердил Ко-раблев. — Узнаете? В магазине та же серия была.
Да, гильзы были той же серии, что мы с Горчаковым собрали в ювелирном магазине. Я готова была кинуться Леньке на шею, и он это почувствовал.
— Ладно-ладно, — сказал он, выставив вперед ладонь. — Я знаю, что я великий опер.
— Слушай, великий опер, я надеюсь, ты не все гильзы там пособирал? На нашу долю для официального изъятия что-нибудь оставил?
— Видите ли, Мария Сергеевна, вы привыкли работать с коновалами, а я — специалист высочайшей квалификации и неграмотней иных следователей, не будем называть фамилии…
— Что, стреляли там, на даче? — спросила я, не в силах отвести глаз от Ленькиной добычи.
— Стреляли, стрелять начали в феврале, гильз там — хоть бульдозером греби.
— А что соседи говорят?
— Говорят, что стрельба начиналась после того, как приезжала «девятка» такого интересного цвета — называется «балтика». Только не надо меня заставлять эту «девятку» искать, мне и без этого есть, чем заняться.
— Как это, Леня? Стрелка же надо устанавливать…
— А у вас ФСБ на побегушках, вот они пусть и устанавливают. Для сведения им скажите, что сплетники на этого стрелка вешают убийство депутата Селунина, а также руководителя Северо-Западной финансово- промышленной группы Бардина. Это только в этом году. Что за ним раньше имелось — история умалчивает.
— Леня, а кто он такой?
— Если бы я это знал, он бы уже сидел перед вами и давал показания.
Нет, мои люди знают только, что Асатурян его пригрел не так давно и давал напрокат заинтересованным гражданам. Один раз его видел мой человек, но имени его не знает.
