сверхцивилизация» обрели смысл, чего нельзя было сказать о представителях этой гипотетической сверхцивилизации, Странниках, — они так и остались для него понятием абстрактным (чем-то вроде предела в математике или абсолютного нуля). Впрочем, Максим Каммерер был не одинок: земляне не знали о Странниках ровным счётом ничего (кроме предположения, что они существуют).
Всё началось в две тысячи двадцатом году с открытия подземного города на Марсе — города, тоннели которого были облицованы материалом, химический состав которого так и не удалось определить земным ученым (впоследствии этот материал был назван Бадером янтарином из-за внешнего сходства с янтарём). Внушительность найденного циклопического сооружения наводила на мысль, что город, построенный задолго до того, как человечество сформировалось как разумная раса (не говоря уже о выходе на звёздные трассы) — творение могущественной неземной цивилизации (сам термин «Странники» появился немного позже, вскоре после исследования Фобоса, оказавшегося четырёхкилометровым «бубликом» явно искусственного происхождения).
Сто с лишним лет спустя, в две тысячи сто двадцать седьмом десантник Август Бадер обнаружил на орбите Владиславы ещё один спутник-тороид диаметром в два километра, а на самой Владиславе Атос Сидоров нашёл подземный город, очень похожий на марсианский, — судя по всему, оба города и оба спутника были построены одними и теми же существами.
Затем, в две тысячи сто сорок пятом, когда была открыта Саула, на ней обнаружились машины, «выходящие из дыма и уходящие в дым», и этот «конвейер» также сочли делом рук Странников.
О Странниках заговорили всерьёз, хотя никакой конкретики не было — ни что это за цивилизация, ни как она устроена, ни что ею движет. Неизвестен был даже сам внешний вид Странников: гуманоиды они, негуманоиды или вовсе бесформенны, то есть не имеют какой-то фиксированной грубоматериальной оболочки — обнаруженные крайне скудные остатки их технологий (если вообще можно говорить о технологиях в привычном для землян значении этого слова) не дали ответа на этот вопрос. Ясно было одно: если Странники действительно существуют, а не растворились бесследно в волнах времени, то их цивилизация по своим возможностям значительно превосходит земную. Последовал вполне логичный вывод: раз так, значит, Странники могут заниматься прогрессорством, и Земля может служить объектом их прогрессорской деятельности. Это предположение в две тысячи сто пятьдесят втором году привело к созданию Комитета Галактической безопасности, сферой ответственности которого стали планеты, предположительно находящиеся под влиянием Странников. Кроме Саулы, такой планетой считался Саракш: высказывалась гипотеза, что пси-генераторы не могли быть созданы самими саракшианами, — в природе пси-излучения не могли разобраться лучшие умы Земли, — идея (или даже образец) была подкинута Странниками. Смысл такого «подарка» был неясен, однако к этому времени уже сложилось устойчивое мнение, что цели деяний Странников разгадать трудно.
Эта формулировка очень напоминала высказывание «пути господни неисповедимы», что дало основания скептикам (а их было немало) сомневаться в существовании Странников. «Первобытные дикари, — фыркали скептики, — списывали всё непонятное на богов и духов, а мы, с поправкой на всю нашу цивилизованность, при встрече с необъяснимым ссылаемся на всемогущих Странников: мол, это всё они, демоны! Наивно, знаете ли…».
Но Максиму Каммереру было не до скептицизма: внезапное появление перед ним — из ниоткуда! — в комнате полуразрушенного дома сожжённого города на Саракше странного человека было реальным фактом: склонности к галлюцинациям Максим за собой не замечал. А кроме того, в его памяти всплыли слова старейшины Птицеловов о Небесных Отцах.
— Вы совершенно правы, Максим, — назвавшийся Странником слегка шевельнулся на табуретке, словно усаживаясь поудобнее, — я не галлюцинация.
— Кто вы? — механически повторил Максим. Он ощущал растерянность — сколько лет человечество мечтало о контакте с цивилизацией, далеко обогнавшую земную; готовилось к этому контакту, разрабатывало специальные методики, а теперь, когда этот долгожданный контакт, похоже, состоялся, представитель Земли не знает, что ему делать. Перед ним сидел человек (или существо, принявшее человеческий облик), с виду обычный, но Максим ясно чувствовал непредставимую древнюю мощь, стоявшую за этим существом, — мощь, на фоне которой меркли все достижения земной науки и техники с её звездолётами, биоблокадой, глайдерами и кабинками нуль-транспортировки. Наверное, подумал Максим, что-то похожее испытывали айкры, впервые увидев у своих берегов каравеллы пришельцев с материка. Хм, а какое это, оказывается, неприятное чувство: понимать, что перед тобой сила, которой ты не сможешь противостоять — она слишком превосходящая. Глупости, одёрнул он сам себя, что за пещерный менталитет? С чего ты взял, что эта сила может быть враждебной? В космосе правит гуманизм, по-другому и быть не может (так, во всяком случае, утверждает базисная теория развития социума, созданная трудами выдающихся учёных-землян).
— Вы хотите знать моё имя? — поинтересовался человек в камуфляже. — Вряд ли это целесообразно: кроме нас двоих, в этой точке пространства больше никого нет — путаницы при диалоге не возникнет. Но если вам удобнее обращаться ко мне по имени, я могу назвать любое.
А если это просто землянин, мелькнуло в голове Каммерера, какой-нибудь досужий шутник, дорвавшийся до нуль-Т и решивший меня разыграть? Предположение нелепое, но…
— Я не землянин, — отозвалось существо, и Максим понял, что оно читает его мысли, — я Странник. Мы называем себя по-другому, но для вашего удобства будем придерживаться вашей, земной терминологии.
— Что вам от меня нужно?
— Резонный вопрос. Именно мне от вас, а не вам от меня — это ведь я вышел с вами на контакт, а не наоборот. Хотя, должен вам сказать, «наоборот» было бы затруднительно — мы избегаем прямых контактов с несовершенными разумными расами.
«Это мы-то несовершенные? — подумал Максим. — Интересная точка зрения…».
— Конечно. Вы только-только вышли на звёздные дороги — о каком совершенстве может идти речь? Вашему обществу познания чуть больше ста земных лет — это секунда на часах Вечности. Вы ещё недалеко ушли от общества выживания и общества потребления, и вы несёте в себе рудименты прошлого. Вы уже не дети, но ещё не взрослые — вы подростки, склонные болеть всеми подростковыми заболеваниями. И эта ваша склонность и является причиной моего появления.
Странник говорил вежливо, точнее, ровно и безэмоционально — слово «вежливость» тут было явно неуместным. Даже земные машины, наделённые голосом, выказывали оттенки чувств, заложенных в них программистами, тогда как это существо было лишено каких-либо эмоций — начисто.
Как ни странно, понимание этого вернуло Максиму душевное равновесие. Он отошёл от окна, пододвинул табуретку и сел за стол напротив пришельца, так и назвавшего своё имя. Не очень-то и хотелось, подумал Максим, будем общаться безлично, раз уж вы у нас такие скромные.
— Я вас слушаю, — сказал он, глядя в лицо Странника: в красивое лицо с правильными человеческими чертами (Интересно, это его настоящий облик или так, маска?).
— Облик похож на наш подлинный, а вот насчёт маски… Прошу меня извинить, но во плоти меня здесь нет. В пространстве вашей Реальности я нахожусь, — Странник на секунду замолчал, что-то подсчитывая в уме, — в пяти парсеках отсюда. А перед вами мой эфирный дубль: у нас были некоторые основания опасаться неадекватных действий с вашей стороны — ваш коллега, которого зовут Лев, без особых раздумий начал стрелять по машине песчаных людей. Я мог бы обеспечить полную безопасность и своего оригинала, но защита в случае вашей неверной реакции могла бы причинить вам некоторый вред, что нежелательно. Вот поэтому я предпочёл появиться перед вами в виде неуязвимого эфирного дубля.
— Вы полагаете, что мы всегда хватаемся за оружие и палим во всё, что шевелится?
— Не всегда, но не исключён и такой вариант. Вы ещё подростки, как я уже говорил, — ваши действия зачастую опережают ваши мысли. Обижаться не стоит, — Странник посмотрел Максиму в глаза, и землянина поразила бездна, таившаяся в глубине зрачков собеседника. — А мой эфирный дубль по функциональности не уступает оригиналу — разницы практически нет.
— Ваше право, — Максим как можно равнодушнее пожал плечами (Значит, я всё-таки общаюсь с привидением, правда, с очень высококачественным привидением). — И что такого важного вы мне хотели сказать? Ведь из-за пустяка вы вряд ли нарушили бы свой принцип не общаться с несовершенными
