— Ранен…
…Старшина, окруженный лесорубами, перевязанный, лежал под елкой. Неожиданно послышался лай собаки. Смолярчук узнал голос Витязя и улыбнулся бледными, искусанными губами.
На опушке густого ельника показались Тюльпанов и Шапошников. Смолярчук приподнялся на руках и с радостью смотрел на приближающихся боевых друзей.
На другой день на заставе во всех подробностях обсуждались путешествие Алены с «Козловским», борьба с ним Смолярчука и Тюльпанова.
Вот тогда-то Волошенко и окрестил Алену «Громовицей».
Доброе то имя, которое дали тебе родные, когда ты появилась на свет, но в тысячу раз лучше и дороже то имя, которое получила ты от людей, служа им, не щадя своей жизни.
Глава двадцать четвертая
Задержанный нарушитель границы был передан органам государственной безопасности. Его ввели в кабинет Зубавина со связанными руками, без шляпы, мокрого с ног до головы, в изорванной одежде.
Да, внешний его вид был жалок, но в глазах сверкала угрюмая злоба. Никакого намека на подавленность, страх и раболепие.
Шатров молчал, с ненавистью и брезгливостью разглядывая человека, присвоившего документы шофера станиславской автобазы.
— Важный гусь! — усмехнулся Зубавин.
Козловский был убит два дня назад ударом ножа в грудь. Труп его был найден в лесу, в березовой поленнице. Убийца так торопился, что оставил в карманах пиджака шофера письмо на имя Козловского, пропуск в автобазу и сберегательную книжку. По этим документам Зубавин установил личность убитого, его профессию и место работы.
О том, что пограничники после длительного преследования задержали «шофера Козловского», Зубавин и Шатров узнали по телефону от генерала Громады. И они сейчас же решили, что это и есть убийца Козловского. Еще не видя его, готовясь к встрече Козловского, Зубавин и Шатров задали себе ряд важных вопросов. Кто он такой, этот молодчик? Откуда взялся? Судя по серии его поступков, вплоть до бешеного сопротивления пограничникам, явился с той, западной, стороны, имеет специальную шпионскую подготовку. Если это так — а это безусловно так, — чье задание он выполняет? Не «Бизон» ли его хозяин? Не имеет ли он отношения к операции «Горная весна»?
Зубавин, как правило, допрашивал государственных преступников сразу же, непосредственно после ареста, пока те еще не успевали освоиться со своим новым положением. И чаще всего именно этот первый допрос определял потом весь ход следственного процесса. Если сейчас удастся установить, что «Козловский» послан в Явор «Бизоном», то девять десятых задачи будет выполнено.
Зубавин кивком головы отпустил конвой и, подойдя к арестованному, достал из кармана нож, перерезал крепкие узлы веревки.
— Благодарю вас, майор, — Хорунжий усмехнулся, растирая опухшие, посиневшие запястья.
Зубавин указал ему на стул:
— Садитесь.
— Еще раз благодарю. — Хорунжий сел. Положив руки на колени, он насмешливо-злыми глазами выжидательно поглядывал то на майора, то на полковника: дескать, я готов к любому допросу, начинайте.
Зубавин занял свое место в кресле, положил перед собой чистый лист бумаги и спокойно посмотрел на откровенно наглое, враждебное лицо арестованного:
— Фамилия?
Хорунжий скривил губы в презрительной усмешке:
— Майор, вам не надоело задавать одни и те же вопросы всем вашим клиентам?
— Фамилия? — не повышая голоса, не меняя выражения лица, терпеливо повторил Зубавин.
— Запишите хоть горшком, только… в камеру смертников не сажайте.
Переглянувшись с Шатровым, Зубавин вышел из-за стола, почти вплотную приблизился к арестованному. Все силы его души и ума были направлены сейчас на то, чтобы зафиксировать малейшее изменение выражения лица и глаз убийцы Козловского. Следил за врагом и Шатров.
— Слушайте, «Горшок», зря вы храбритесь, — сказал Зубавин. — Стены здесь прочные, толстые, и ваших речей не услышит ни «Бизон», ни «Черногорец».
Длинные пушистые ресницы Хорунжего дрогнули, зрачки увеличились.
Зубавину и Шатрову стало ясно, что в их руки попал не простой лазутчик, а доверенный Артура Крапса и Джона Файна. Как бы теперь «Горшок» ни отпирался, какие бы легенды ни сочинял, это не поможет ни ему, ни его сообщникам. Рано или поздно, не сейчас, так через неделю он будет приперт к стене и вынужден сказать правду.
Зубавин вернулся к столу:
— Как все-таки вас записать? «Горшок» или… настоящую фамилию вспомните.
Арестованный молчал. Опустив голову, он сосредоточенно разглядывал лужу, натекшую с его мокрой одежды. Зубавин терпеливо ждал, мерно постукивая наконечником ручки по настольному стеклу. Шатров улыбался.
— Какое наказание следует за убийство человека? — не поднимая головы, спросил «Горшок». — Если не ошибаюсь, расстрел? Да, вы меня расстреляете за одно только убийство шофера. Какой же мне смысл быть с вами откровенным? Не все ли равно покойнику, как вы его назовете — щукой или лебедем? Короче говоря, майор и полковник, я не буду отвечать на все ваши вопросы ни сейчас, ни завтра, ни через месяц. — Арестованный откинулся на спинку стула, театрально скрестил руки на груди и закрыл глаза.
— Что ж, это ваше право. Но я уверен, что вы скоро, очень скоро откажетесь от молчания. Увидев Любомира Крыжа, вам обязательно захочется поговорить.
«Горшок» не открыл глаз, не изменил своего каменно-неподвижного положения.
Шатрову стало ясно, что сегодня уже бесполезно тратить время и энергию на разговор с этим «Горшком». Он сказал:
— Евгений Николаевич, прекратите допрос и вызывайте конвой.
Когда арестованного увели, Зубавин достал из сейфа папку с надписью «Горная весна» и, глядя на полковника, спросил, не пора ли пресечь действия всей преступной группы и тайное следствие сделать явным. Вопрос был не из легких, на него нельзя было ответить сразу, без тщательного анализа обстановки.
Надолго задумались Зубавин и Шатров. Да, теперь как будто вся компания в сборе, теперь почти до конца ясно распределение ролей среди этой шайки. Резидент, конечно, — Любомир Крыж. Все остальные — рядовые агенты. Гадальщица из Цыганской слободки, портниха с Железнодорожной и слепой нищий — простые информаторы. Шофер Ступак и этот «Горшок» — диверсанты. Один только человек из этой компании представляет пока загадку — Андрей Лысак. Какова его роль в операции «Горной весны»? Безусловно, она не ограничивается только шантажом помощника начальника станции Горгули и сбором данных о туннелях. Андрею Лысаку, должно быть, дано еще какое-то важное задание. Какое же? Судя по тому, что Андрей Лысак не захотел возвращаться во Львов, в школу машинистов, судя по тому, что он начал ухаживать за Олексой Сокачем и как прилип к комсомольскому паровозу, можно ожидать, что задумал пробраться в бригаду, обслуживающую заграничную линию. Не собирается ли Крыж сделать Лысака своим почтальоном, связником, тайно перевозящим через границу директивы разведцентра и шпионские сведения?
Зубавин и Шатров с каждым днем открывали все больше и больше тайных троп, ведущих к «Горной весне», все ближе подступали к главным исполнителям этой «сверххитроумной» операции. И вот, когда они уже готовы были замкнуть кольцо вокруг яворского центра лазутчиков, случилось такое, что едва не погубило плоды их длительного, терпеливого труда. Это произошло не по вине Зубавина и Шатрова. Виновником оказался Тарас Волошенко, повар пятой заставы.
