Я посмотрела ей вслед. Сидевшие в зале мужчины все как один, словно голодные волки, заняли охотничьи позы и жадно следили за ней, пока она не скрылась в конце ресторана. Да, девчонка привлекает к себе внимание, очень необычная и яркая красота. Но почему она меня так раздражает, ведь я же вижу, что она очень старается мне понравиться?! И в этом нет ничего странного. Она влюбилась в мальчишку, тот попал в больницу, появилась мачеха, то есть родитель – естественно, ей хочется произвести хорошее впечатление.
Влюбилась? – подумала я. – Как сильно можно полюбить в семнадцать лет? На неделю, месяц, другой? Пока не появится другой. Глупый вопрос, я влюбилась в тринадцать, и мне этого хватило почти на двадцать лет. Но если девчонка влюблена в Дэвида, значит, я должна это тоже использовать. Почему мне все время кажется, что она неискренняя, что что-то недоговаривает! Может быть, я просто мнительная, или, как говорят, на воре шапка горит…
Возьми себя в руки, приказала я себе, полюби ее. У тебя нет другого выхода, кроме как приблизить к себе эту китаяночку, заставить довериться, а потом использовать. А ревность и ненависть здесь не помощники.
Миа, снова провожаемая заинтересованными мужскими взглядами, вернулась и села напротив. Я ей улыбнулась, она мне ответила широкой улыбкой, открыв ровный ряд белых зубов. С такой внешностью девчонка должна была бы уже давно гулять по Голливуду.
– Миа, – начала я, как можно дружелюбнее, – я хочу попросить тебя об одном одолжении. У нас с Дэвидом, действительно, сложились непростые отношения. Это моя вина, я его незаслуженно обидела. Но я хочу все исправить. Ситуация такова, что нельзя расстраивать его отца и сообщать, что сын… Дэвид в больнице… после наркотиков. У отца Дэвида больное сердце, и такие переживания его убьют. Пока он ничего не знает, я самостоятельно всю неделю разыскивала Дэвида, просто голову потеряла. Но я счастлива, что он был с тобой, потому что представляла себе ужасные картины. Это же Нью-Йорк…
Я смотрела на Мию и никак не могла уловить в ее неподвижном бледном лице хоть какой-то знак того, что она мне верит, или сомневается, или испытывает какие-то другие чувства. Может быть, именно потому, что мне никогда не приходилось близко общаться с азиатами, я никак не могла разобраться, о чем думает эта красивая девочка. Всегда ли у представителей ее расы такие бесстрастные лица и на них четко можно прочитать только сильные чувства, скажем гнева или ярости. А вот улыбка всегда одинаковая, когда они просто вежливы или когда им смешно. Нет в их мимике никаких полутонов.
Но понимаю я ее или нет, мне необходимо добиться своего, и, похоже, для этого пришло время.
– Не могла бы ты, дорогая, пойти в больницу и узнать, в каком Дэвид состоянии, – попросила я.
Ее рука лежала на столе, и я осторожно погладила ее прозрачные, слегка подрагивающие пальцы. Они были горячими и нежными.
– Если он в сознании, попросить его ничего не говорить полицейским, не давать им никакой информации, пока не придет его адвокат. Он имеет на это право. А если он уже им что-то сказал, то узнать, что именно. Не упускай никаких деталей… Я подожду тебя в машине у входа в больницу…
Девчонка молча и, как мне казалось, недоверчиво смотрела на меня. И я ее поняла, без объяснений все это выглядит достаточно подозрительно.
– Миа, понимаешь, я не могу пойти в больницу, потому что, если я там появлюсь, мне не удастся скрыть, кто он. Полиция тут же сообщит его отцу, а пока они не знают его фамилии, у нас есть шанс все это замять. Я знаю как. Ты же знаешь, как здесь все работает, в биографии Дэвида этот инцидент в будущем может сыграть роковую роль. Во-первых, после этого ни один приличный университет его не примет. Потом, его наверняка пошлют лечиться от наркомании, что тоже останется в его биографии… А ведь он не наркоман, ты это знаешь… Зачем портить ему будущее? Я уверена, что мы сможем избежать неприятностей. Если ты мне… ему поможешь.
– Как? Что я должна сделать? – Девчонка смотрела мне прямо в глаза. Мне показалось, что она хочет отказаться. Я почти видела, как ее губы складываются, и она произносит: я не хочу иметь к этому делу никакого отношения, все это портит мою биографию тоже.
– Миа, прошу тебя, доверься мне! Я хочу Дэвиду помочь, очень хочу, от этого зависит моя жизнь!
Я заметила, что к удивлению в ее глазах добавился испуг – наверное, мои слова прозвучали слишком уж горячо.
– Я имею в виду – моя семейная жизнь. Я не хочу разрушать свою семью! Мой муж, отец Дэвида, очень его любит, для него вся эта история будет ударом, который он не выдержит. Я виновата в том, что Дэвид ушел из гостиницы. Понимаешь, я его обидела, я не хотела, но так получилось. Ты должны меня понять. Как женщина. Прошу тебя, помоги мне!
Последнюю фразу я произнесла почти со слезами на глазах. Похоже, роль мне удалась, и девчонка подтвердила это.
– Когда вы хотите, чтобы я пошла к Дэвиду? – очень просто спросила она.
– Сейчас, – торопливо подхватила я, понимая, что этот энтузиазм необходимо использвать немедленно. – Если ты можешь, поедем прямо отсюда. Ты просто войдешь в регистратуру, полицейские, если они там, тебя уже знают, и попросишься проведать его. Если он все еще без сознания, идти к нему бессмысленно. Но если он пришел в себя, попробуй уговорить их впустить к нему. Боюсь, у тебя не получится, ты не родственница. Но хотя бы узнай, пришел он в себя или нет. И знают ли они его фамилию. А может быть, если он пришел в себя, то сможет говорить по телефону. Узнай номер, и в какой палате он лежит. Один или с кем-то. Как только тебе что-то станет понятно, сразу возвращайся ко мне.
– А если меня пустят к нему? Если я так сделаю, что меня пустят, если я смогу их убедить? Я сама хочу его повидать. Очень. Даже если он все еще в коме!
Эта девка не понимает, что говорит. Что значит, она пройдет к Дэвиду, когда он без сознания? Для чего? Чтобы поцеловать губы, которые принадлежат мне, или чтобы пожать его нежную горячую руку, когда это пожатие тоже мое?! Мерзкая китаянка!
– Но, может быть, вы и правы, и я не должна к нему идти, если он без сознания. И потом, меня, скорее всего не пустят к нему, – Миа, судя по всему, понимала меня гораздо лучше, чем я ее. – А что вы собираетесь делать, как хотите все это дело замять? В конце концов полиция узнает, кто он.
– У меня есть друзья, они мне помогут, – подбавив значительности, тихо сказала я.
– Вы уверены, что они вам помогут? Никто не хочет связываться, когда речь идет о наркотиках. Это так здорово, если вы сможете вытащить Дэвида из этого! – поддавшись на мою интонацию, полушепотом, но вдруг очень горячо заговорила она.
– О да, конечно, они помогут мне. Потом, у меня есть план, – подхватила я энергично, мне не хотелось, чтобы девчонка хоть на секунду усомнилась во мне. – И выполнять его надо будет постепенно. Ты первая, моя дорогая девочка, кому я расскажу о нем подробно, – я помахала официанту, чтобы нам принесли счет.– Потому что мне понадобится твоя помощь. Но не сейчас. Согласись, что медлить нельзя, каждая минута может оказаться решающей, поэтому, пожалуйста, давай немедленно отправимся в больницу. И будем действовать в зависимости от того, что мы там узнаем.
– Вы можете полностью на меня рассчитывать, – твердо сказала девчонка и в подтверждение своей готовности резко поднялась со стула.– Я сделаю все что нужно. Я чувствую свою вину в том, что с ним произошло. Вы, наверное, думаете, что я слишком еще для этого молодая, но я… Я люблю Дэвида. Очень. Я никогда никого еще так не любила. Мой отец очень строгий, он меня так и воспитал. Всегда проверял, где я и с кем. Я даже толком на свидание не могла ходить, отец всегда где-то
