Наконец она сказала:
-- Мистер Кику, я потеряла в космосе мужа, я не позволю сыну идти по тому же пути. Я настаиваю на том, чтобы он оставался и жил на Земле.
Кику печально покачал головой:
-- Миссис Стюарт, сыновей мы теряем, едва только они появляются на свет.
Вынув платок, миссис Стюарт приложила его к глазам:
-- Я не могу позволить ему уйти в космос... он всего лишь маленький мальчик!
-- Он мужчина, миссис Стюарт. На поле битвы умирали те, кто были моложе его.
-- Неужели, по вашему мнению, это единственный удел мужчин?
-- Я не знаю лучшей доли. Я зову моих помощников 'мальчиками', -- продолжал он, -- потому что я стар. Вы считаете своего сына мальчиком, потому что вы относительно немолоды. Простите меня. Но считать, что мальчик становится мужчиной после определенного дня рождения -- это заблуждение. Ваш сын -- мужчина; и у вас нет морального права относиться к нему, как к ребенку.
-- Вы говорите ужасные вещи! Это неправда: я всего лишь стараюсь помочь ему и уберечь от неверных шагов.
Мистер Кику печально усмехнулся:
-- Мадам, самое распространенное заблуждение, свойственное нашей расе, -- это способность рационально объяснять своекорыстные интересы. Я повторяю, у вас нет права ломать его характер.
-- У меня больше прав, чем у вас! Я его мать.
-- Неужели 'родитель' означает то же, что и 'владелец:'? В любом случае, мы на разных полюсах: вы стараетесь подавить его, я же стараюсь помочь ему делать то, что он хочет делать.
-- Исходя из самых низменных мотивов!
-- Ни ваши, ни мои не являются таковыми. -- Кику встал. -Если вам нечего больше сказать, дальнейший разговор представляется мне бесплодным. Приношу свои извинения.
-- Я не пущу его! Он еще маленький... у меня есть право!
-- Ограниченное право, мадам. Он может разойтись с вами. Миссис Стюарт вздрогнула:
-- Он не посмеет! Со своей родной матерью!
-- Отчего же? Наш суд по вопросам детства давно пришел к выводу о необходимости арбитражного рассмотрения в тех случаях, когда авторитет родителей превращается в давящее препятствие, мешающее человеку выбирать свой собственный путь; и обычно все эти дела решаются однозначно. Миссис Стюарт, я думаю, что лучше всего принять все случившееся с искренней благодарностью. Не препятствуйте ему, иначе вы потеряете его окончательно. Он улетит.
XV. НЕДИПЛОМАТИЧЕСКИЕ ОТНОШЕНИЯ
Мистер Кику вернулся в свой офис, когда его желудок начали сжимать голодные спазмы, но он не позволил себе помедлить, успокоить его. Вместо этого, он, наклонившись над панелью, сказал:
-- Сергей! Немедленно ко мне!
Войдя, Гринберг положил на стол две катушки записанной пленки.
-- С удовольствием избавлюсь. Фу!
-- Сотри их, пожалуйста. А также забудь, что когда-нибудь слушал их.
-- Буду счастлив. -- Гринберг кинул кассеты с пленками в открывшуюся полость. -- Неужели вы не могли дать ему что-нибудь успокаивающее?
-- К сожалению, нет.
-- Вес Роббинс был ужасно груб с ним. Я чувствовал себя, словно подглядываю в замочную скважину. Чего ради вы пожелали, чтобы я там присутствовал и все слышал? Я не хочу иметь с этим дела. Или я обязан?
-- Нет. Но тебе полезно знать, как это делается.
-- М-м-м... Босс... хотели ли вы остаться, когда он выгонял вас?
-- Не задавай глупых вопросов.
-- Простите. А как вы завершили другое нелегкое дело?
-- Она его не пускает.
-- Вот как?
-- Но он улетит.
-- Она будет сходить с ума.
-- Она сама этого хотела. -- Мистер Кику снова наклонился над панелью. -- Вес?
-- Мистер Роббинс на похоронах венерианского министра иностранных дел, -- ответил женский голос, -- вместе с Секретарем.
-- Ах, да. Попросите его связаться со мной, когда он вернется.
-- Да, мистер Кику.
-- Спасибо, Шицуки. -- Заместитель Секретаря повернулся к Гринбергу:
-- Сергей, твой ранг, когда вы приступили к этому делу, был дипломатический офицер первого класса?
-- Был.
-- Совершенно верно. Теперь ты будешь действовать в роли старшего дипломатического офицера. Но я не буду оповещать об этом три месяца, чтобы никто не совал сюда носа. Гринберг оставался невозмутимым:
-- Прекрасно, -- сказал он. -- Но чем я заслужил? Тем, что регулярно чищу зубы? Или кому-то нравится, что мой атташе-кейс всегда отполирован?
-- Ты отправишься на Хрошииюд как представитель и глава миссии. Мистер Макклюр будет послом, но я сомневаюсь, что он сможет выучить язык... Это потребует от тебя дополнительных усилий по исполнению и его обязанностей. Поэтому ты должен освоить их язык хотя бы в рабочих пределах. Понимаешь меня?
Гринберг прикинул, что его ждет: Макклюр будет говорить с хрошии через него, что сделает Макклюра полностью зависимым и заставит его ходить по струнке.
-- Да, -- задумчиво ответил он, -- но как насчет доктора Фтаемла? Посол будет использовать его как переводчика куда чаще, чем меня. Мысленно Сергей добавил: не делайте этого; если рядом будет Фтаемл, Макклюр обойдется без меня... и я останусь на бобах в девятистах световых годах от Земли, без всякой помощи.
-- Ты уж прости меня, -- ответил Кику, -- но я не могу уступить тебе Фтаемла. Я предпочту видеть его здесь как переводчика при миссии хрошии, которую они оставляют здесь. Он согласен.
-- Если мне придется иметь дело с хрошии, -- нахмурился Гринберг, -- я буду с грустью вспоминать его ум. Но когда они успели обо всем договориться? Или я что-то проспал? Или когда я был в Вествилле?
-- Они еще не договорились. Но договорятся.
-- Я преклоняюсь перед вашей уверенностью, босс. Пока вы вели бои с миссис Стюарт, Фтаемл рассказал, что хрошии продолжают настаивать на прибытии мальчишки Стюарта. Теперь, когда вы знаете, что с ним все в порядке, может быть, стоит их успокоить? Фтаемл уже нервничает. Он говорит, что единственная вещь, которая удерживает их от того, чтобы задать нам жару, это опасение разгневать нашего старого приятеля Луммокса.
-- Нет, -- сказал Кику, -- мы ничего не будем им говорить. И Фтаемлу тоже. Я хочу, чтобы он сам все понял.
Гринберг принялся грызть костяшки пальцев.
-- Босс, -- медленно сказал он, -- не напрашиваемся ли мы на неприятности? Или вы считаете, что у них нет подавляющего преимущества над нами? И если нам придется помериться с ними, может, мы выиграем?
-- Я серьезно сомневаюсь в этом. Но Стюарт -- моя козырная карта.
-- Так я и думал. Я далек от мысли подсказывать вам, как и что надо делать... но если риск так велик, не вправе ли люди знать, что их ждет?
-- Вправе. Но мы ничего не скажем.
-- Как и раньше?
Мистер Кику нахмурился.
-- Сергей, -- медленно сказал он, -- это общество было знакомо с кризисами задолго до того, как первая ракета достигла Луны. В течение трех столетий ученые, инженеры и исследователи раз за разом осваивали
