— Есть ходатайство, — и зачитывает ходатайство о проведении экспертизы силами лучших урологов Москвы академиками такими-то и такими-то.
Но адвокатша Егоркина вскакивает:
— Мы возражаем! У них все урологи друг друга знают! Разве они дадут честное заключение?
Судья говорит:
— А кому же поручить экспертизу?
Та отвечает:
— А никому! Мы вообще против экспертизы! Это ответчики хотят с помощью экспертов замазать следы своего преступления!
Судья говорит усатому:
— Какие у вас доводы в пользу проведения экспертизы? И вдруг тот говорит:
— Никаких, ваша честь. Мы снимаем свое ходатайство. Давайте рассматривать вещественное доказательство истца. Попросите его предъявить это доказательство вам и народным заседателям.
Судья говорит:
— Хорошо, назначаем экспертизу. Истец, какие у вас предложения по кандидатурам экспертов?
Адвокатша Егоркина видит такое дело и заявляет:
— Пусть экспертизу проводит Институт судебной экспертизы.
Усатый говорит:
— В Институте судебной экспертизы нет специалистов в этой области. Они могут сказать, каким предметом была нанесена рана — острым или тупым, колющим или режущим. Машина переехала человека или трактор. Но тут явно не трактор ездил по тому предмету, который вам так настойчиво предлагают посмотреть. Поэтому мы просим включить в состав комиссии Института судебной экспертизы таких специалистов в урологии, как академики такой-то, такой-то и такой-то.
Адвокатше Егоркина деваться некуда, она соглашается. И через месяц экспертиза дает заключение: изучив фаллос господина Егоркина и историю его болезни, считаем, что удаление бородавки Пейрони и фаллопротезирование были необходимы, операция проведена блестяще, а связи между этой операцией и полученной Егоркиным травмой никакой нет и быть не может.
Адвокатша Егоркина говорит:
— Мы настаиваем на повторной экспертизе!
Усатый говорит:
— Ваша честь! У нас в стране экономический кризис, а посмотрите, сколько людей занимаются фаллосом господина Егоркина! Врачи в поликлинике! Хирурги в больнице! Академики и даже целый Институт судебной экспертизы! Может быть, вся страна должна его посмотреть? Может, мы его на Манеже выставим?
Судья говорит:
— Хватит острить! У вас есть возражения по существу?
Тот говорит:
— Есть, ваша честь. Согласно процессуальному кодексу, повторная экспертиза назначается только тогда, когда первая проведена неверно или по неверной методике. Поэтому пусть истец докажет, что Институт судебной экспертизы и лучшие урологи страны провели эту экспертизу неправильно. Я с удовольствием послушаю и даже посмотрю наконец их доказательства.
Адвокатша Егоркина говорит:
— Мы меняем основание иска. Дело не в том, как была проведена операция, а в том, что она была вообще не нужна. Хотя врачи понаписали в истории болезни Егоркина, что у него была потеря потенции, но мало ли что они там записывают, чтобы потом проводить свои манипуляции-операции!
Кто их в этот момент проверяет? Они показывали Егоркину свои записи в истории болезни? Там есть его подпись?
И своим напором тоже судью заколебала, судья говорит:
— А вы можете доказать, что у истца до проведения операции не было потери потенции?
Адвокатша говорит:
— Запросто! Прошу вызвать в суд свидетельницу Марию Егоркину, супругу истца.
Ладно, судья вызывает Марию Егоркину. И адвокатша, поскольку это ее свидетель, первой начинает допрос:
— Скажите, гражданка Егоркина, у вас была интимная жизнь с мужем до того, как он лег в больницу?
Та говорит:
— Да, была.
— Как часто?
Егоркина понимает, что ее задача — показать, как ее муж из-за этой проклятой операции потерял свои бойцовские качества, она говорит:
— Ой! Очень часто! Он такой ненасытный был — он меня и утром, и вечером, а иногда еще и днем!
Адвокатша уточняет:
— И так было до самого поступления в больницу?
— Да, конечно! — говорит Егоркина. — До последнего дня!
— А вы знали, зачем он ложится в больницу?
— Он сказал, что идет лечиться от той бородавки. А потом я прихожу его навещать, а он лежит весь такой расстроенный и молчит. Я его спрашиваю: «В чем дело?», а он не отвечает. А его сосед по палате мне говорит: «Ему операцию сделали неудачную, вот он и расстроенный».
Адвокатша говорит:
— Значит, вы даже не знали, что ему собираются делать операцию?
— Конечно, не знала! — Егоркина отвечает. — Если в я знала, я в такого не допустила! Мыслимое ли дело — мужчине в такое место протезы ставить! Это ж не зубы!
Но адвокатше этого мало, она свое гнет:
— А может быть, чтобы ваш муж скрыл от вас, что идет на фаллопротезирование?
— Да вы что! — говорит Егоркина. — Мы четырнадцать лет вместе, он мне всегда все рассказывает. Я в больницу к нему каждый день приходила, еду приносила. Он бы мне обязательно рассказал! Это ж не только его инструмент, это, как говорится, предмет нашего общего пользования!
— Вот видите, ваша честь, — говорит судье адвокатша. — Если бы врачи обсуждали с Егоркиным возможные последствия фаллопротезирования, он бы обязательно рассказал жене, посоветовался бы с ней. Свидетель Егоркина, а как вы узнали, что вашему мужу сделали фаллопротезирование?
— Да очень просто, — та говорит. — Когда он лежал в больнице весь расстроенный, я к нему пристала: «В чем дело?» Ну, он и сказал, что они его взяли на операцию вырезать бородавку, а под наркозом еще и это сделали, протезы туда поставили.
— Ваша честь, — говорит адвокатша. — По закону о здравоохранении больной должен быть информирован о том, что с ним собираются сделать врачи и какие могут быть последствия. А здесь, как вы видите, не было сделано ни того, ни другого. Врачи сделали ему операцию без его ведома и согласия.
И села на место, потому что получила от Егоркиной все что хотела. Теперь наступила очередь усатого задавать вопросы свидетелю. Он встает и говорит:
— Мадам Егоркина, суть этого дела такова, что я буду вынужден задавать вам интимные вопросы, вы не возражаете?
А та уже освоилась в суде, говорит храбро:
— Нет, не возражаю. Задавайте.
Он спрашивает:
— Вы только что сказали, что до операции ваш муж был буквально ненасытный и занимался с вами сексом почти каждый день и утром, и вечером, а иногда еще и днем. Правильно я вас понял?
— Да, правильно.
— И это было до самого дня его поступления в больницу. Правильно?
— Да, правильно.
— А вы не могли бы рассказать нам подробнее, как именно происходили эти половые акты? В каких-то
