заключалось в том, что рядом с ним весь этот вечер была удивительная женщина. И хотя в амурных делах Андрей не был новичком, но тут было что-то совсем другое, неожиданное.
Теперь он с нетерпением ждал очередной встречи, но Инна Георгиевна, заменяя заболевшего врача, работала по две смены и Андрей не решался назначить ей свидание, зная, что она устает, не в пример ему.
Она появилась сама в субботу утром.
— Я за вами, — прямо в дверях заявила она, — я целую вечность не была у Матвея Родионовича. Что там у него?
Андрей пожал плечами. Инна Георгиевна укоризненно поглядела на него, но ничего не сказала.
…На треноге стоял совсем другой аппарат. Да, следовало отдать должное Кучину — руки у него были золотые. Андрей подивился тому высокому мастерству, с которым была изготовлена каждая деталь. Параболическое зеркало, делавшее аппарат похожим на модель радиотелескопа, мощный конический соленоид, криогенный генератор, пульт управления — все это было продумано до мелочей, скомпоновано с поразительной рациональностью, все блестело, все радовало глаз своими формами.
— Испытывали? — поинтересовался Андрей.
— А как же! Совсем другое дело, Андрей Лаврентьевич. До минус ста восьмидесяти доходит. Чуете, мой юный друг? Мы же на такой уровень выходим, какой и фантастам не снился.
— А на чем пробовали?
— Да на всем, что под руку попадало: утюг, кастрюля, кирпич со двора притащил.
— Кастрюля пустая была? — неожиданно вмешалась Инна Георгиевна.
— Не с супом же, — отшутился Кучин.
— А если с водой?
Кучин озадаченно покачал головой.
— Действительно, — он развел руками, — как это мне в голову не пришло?
— Я сейчас принесу.
Инна Георгиевна отправилась на кухню, загремела кучинской посудой, послышался шум воды из-под крана. С кастрюлей, наполненной до краев, она возвратилась в комнату. Кастрюлю водрузили на металлическую пирамиду и отодвинули в угол комнаты.
Кучин включил аппарат, нацелил его на кастрюлю. Раздался щелчок тумблера и поверхность кастрюли почти мгновенно покрылась инеем. Но поверхность воды, которая хорошо была видна Андрею, не претерпела никаких изменений.
— Неужели не замерзла? — удивился Андрей.
— У меня в кладовке трубки, — сказал Кучин, — выберите подлиннее и согните конец.
Углом стальной трубки Андрей дотянулся до кастрюли, спустил его на поверхность воды. Вода была твердой! Послышался стук металла о металл.
— Опрокиньте ее, — подсказал Кучин, — только чтобы не скатилась.
Андрей поймал за ручку кастрюлю, долго таскал ее из стороны в сторону, прежде чем она легла на бок. Вода не вылилась, хотя оставалась по-прежнему прозрачной и сквозь нее просматривалось даже дно кастрюли.
— Вот так диво дивное, — проворчал Кучин, — похоже, мы начинаем ниспровергать законы природы. А ну-ка, выключим.
В то же мгновение вода хлынула из кастрюли на пол, брызгами обдала Андрея и Инну Георгиевну, лужами разошлась в стороны.
— Как странно, правда? — Инна Георгиевна прижала ладони к пылающим щекам. — И, мне кажется, я начинаю догадываться, в чем тут дело. Да, да, не смейтесь, Матвей Родионович. Вот сейчас убедимся.
Она снова исчезла на кухне и появилась на этот раз с литровой бутылкой из-под кефира, наполненной по самое горлышко. Бутылку и металлический замок для нее Инна Георгиевна протянула Андрею.
— Закройте, пожалуйста. Покрепче, намертво.
— Ну, ну, давайте, — согласился Кучин.
Андрей поставил бутыль на пирамиду.
— Поберегите глаза, — предупредил Кучин. — Как бы стекло не разлетелось по комнате. В воде-то сами знаете какая силенка, стальные трубы от легкого морозца рвет, а тут минус сто восемьдесят. Шандарахнет гранатой.
Раздался щелчок переключателя, красной искоркой вспыхнула сигнальная лампочка. Бутылка тотчас же оделась в белую пушистую шубу из инея. Но… осталась целой.
— Это уж совсем черт знает что, — Кучин даже сел на стул. Но тут же вскочил и опрокину головку тумблера. Лампочка погасла, точно по волшебству исчез иней с бутылки. Сама же бутылка стояла целехонькой и невредимой, наполненная прозрачной водой.
— Я поняла! — закричала Инна Георгиевна. — Я все поняла! Вы даже не представляете, какое сделали открытие. Ай-яй-яй!
Прижав ладони к щекам, она затрясла головой.
— Поделитесь с нами, неучами, своими эвристическими соображениями, — снисходительно кривя губы в усмешке, прохрипел Кучин. — Вы только взгляните на эту даму, Андрей Лаврентьевич, — сияет, как киловаттка. Что такое пришло в вашу милую головку, Инна Георгиевна?
— Завтра… завтра… завтра… — залепетала Инна Георгиевна. — И, ради бога, не смейтесь надо мной, Матвей Родионович! Нет, нет, провожать меня не нужно, — взглянула она на Андрея.
Андрей озадаченно взирал на захлопнувшуюся за ней дверь.
На следующий день в квартире Барминых она появилась только в девятом часу вечера. В руках ее была закрытая картонная коробка, в каких обычно продают кастрюли-скороварки. От ужина она отказалась и даже не присела, хотя вид у нее был утомленный.
По дороге к Кучину Инна не доверила коробку Андрею, несла ее бережно и шла чуть поодаль от него. На все расспросы улыбалась загадочно и виновато.
Кучин открыл двери заспанный, хмурый.
— Торт, что ли, принесла? — увидев коробку в руках Инны Георгиевны, пошутил он. — Так мой день рождения уже прошел.
— Еле выпросила, — пропела Инна Георгиевна и прошмыгнула мимо Кучина в комнату. — Еще повезло, что на знакомых ребят угодила, на моих бывших однокурсников.
Она положила коробку на стол и раздвинула крышку.
— Вот!
Андрей, заглянув в коробку, увидел пушистого хомячка, испуганно таращившего на него бусинки глаз. Матвей Родионович только развел своими лапищами.
— Ну, ты даешь, Инна Георгиевна! С живностью-то экспериментировать нам вроде и не пристало. Как ты на это смотришь, Андрей Лаврентьевич?
Андрей не ответил, он смотрел, на Инну Георгиевну, пытаясь понять, что с нею происходит. От него не укрылось несвойственное ей возбуждение.
— Готовьте аппарат, Матвей Родионович, — взмолилась она. — Ну, пожалуйста! Это очень, очень важно. Да вы же и сами все понимаете. Включайте же!
Кучин, сокрушенно мотая головой, направился к аппарату. А Андрей помог Инне Георгиевне устроить зверька на металлической пирамиде. Хомячок, предоставленный самому себе, принялся обнюхивать металлическую опору под своими лапками, осторожно передвигаясь вдоль ее краев.
— Включаю! — послышался голос Кучина.
Хомячок вдруг замер. Ничего особенного, казалось, с ним не произошло. Все так же поблескивали бусинки его глаз, смешно топорщились усики. И только слабое искрение инея на шерстке свидетельствовало о том, что животное обратилось в мертвый и холодный комочек льда.
Сколько прошло времени после включения мазера, никто из троих сказать бы не смог, так велико было впечатление от этого необычного зрелища.
— Хватит же, хватит! — первой не выдержала Инна Георгиевна.
