он мечтает стать лучше. Но я только начал. Надеюсь, что со временем он захочет стать хуже. Я работаю над вокалом и сольфеджио. Пока я знаю две ноты: соль минтай и фа зарез, которые обещали, что познакомят меня с остальными. Полагаете, у меня получится?
— Непременно. Ваши слова словно звуки музыки. Вам понадобится костюм, расшитый золотом.
Канцлер задумчиво почесал зуб.
— Принцесса, я вручаю судьбу Джонатана в ваши руки. Он слегка неотесанный, но не лишен здравого смысла. Вы доверите ему вести Королевского Слона. И отправитесь с ним вдвоем к вашему дядюшке.
— Может, мне было бы разумнее остаться до судебного заседания и выступить свидетелем? — прервал Джонатан. Старик не удостоил его ответом.
— Поезжайте без промедления. Ангина, позаботьтесь о нем. Да хранит вас вечно мое проклятье, если с вами вдруг случится беда.
— А как же вы, Канцлер?
— Мэтр Оном присмотрит за мной. Обещайте исполнить все, о чем я сказал.
— Обещаю, — произнесла Ангина без особого чувства.
— Тогда все в порядке.
И, не взглянув на Джонатана, Герцог снял ботинки и нырнул в кровать.
— Доброй ночи. Если вам попадется хороший учебник по сольфеджио, вспомните обо мне.
Он закрыл глаза и мгновенно уснул.
— В путь, — скомандовала Ангина.
Они вернулись к слону, сели в него, и вскоре Иерусалим остался позади мутным пятном между гор.
— Вот вы и попались, — сказала Ангина.
— Попался.
— Не ожидали?
— Не ожидал.
— В другой раз будете осмотрительнее. И нечего воображать. Если у вас есть водительские права, это не значит, что вы уже Канцлер. Вы даже на четверть канцлера не тянете. До министра еле дотягиваете. Я вас низложу, когда мне вздумается.
— А вам вздумается?
— Все зависит от вас.
Они молча проехали несколько километров. Дорога широкими изгибами спускалась в долину. Сбоку в кювете лежала перевернутая машина. Трое служащих, одетых в форму, заканчивали выкладывать тела на обочину. Посредине шоссе разлилась лужа крови. Джонатан притормозил, но один из полицейских знаком велел ему не останавливаться. Чуть подальше Ангина властно приказала:
— Стоп!
Джонатан повиновался.
— Что происходит?
— Потрясающий заход солнца. Вы любите заходы солнца? Я их обожаю, потому что они напоминают мне почтовые открытки, и мне кажется, что я получаю почту.
— Вы ее часто получаете?
— Во дворец каждое утро приходили целые ящики. Больше всего мне нравятся чужие письма. Иногда бывают прелестные. Помню записку, адресованную мадам Це-Це, первой королевской камеристке:
«Милая Сударыня. Все закрыто: двери, окна, газ. Я приношу себя в жертву, поскольку знаю о Вашем страхе одиночества. Но я тоже очень застенчив. Если у Вас возникнет желание, приходите в смежную комнату, где я буду Вас ожидать. Мы побеседуем. Преданный вам Батон».
— Можно ехать дальше?
— Нет, подождите. Однажды я получила анонимное письмо:
«Принцесса, если Вам неизвестно, куда Ваш черный котик с белым пятнышком (видите, от меня ничто не укрылось) наведывается каждую ночь, значит, Вы — исключение, поскольку все придворные только об этом и судачат. Мне хотелось Вас предупредить, потому что Вы всегда были мне симпатичны. Итак, он ходит к кошке консьержки, и вместе они мяукают ночь напролет. Имеющий уши да услышит. Подруга- доброжелательница».
Самое интересное во всей этой истории — это что у меня никогда не было кота.
—В любом случае, у вас поразительная память.
—Когда вы говорите комплименты, постоянно возникает ощущение, что вы издеваетесь. Можете трогаться.
Позже они устроили стоянку в низине и расположились на ночь. После ужина Ангина легла спать, а Джонатан остался в кабине изучать карту и курить сигареты. Когда и он решил уснуть, девочка лежала раскрывшись, на ней были лишь кружевное белье и украденные чулки. Оба делали вид, что спят.
Глава шестнадцатая
Джонатан проснулся от крика. Он спрыгнул с кровати и ударился обо что-то коленом. Он зажег свет и увидел, что постель Принцессы пуста. Задняя дверца была распахнута в темноту. Он натянул брюки, застегивая их на ходу. Вокруг царило безмолвие.
— Ангина! Ангина! Где вы?
Раздался еще один вопль. Джонатан устремился на звук. Колючки хлестали его по лицу и царапали руки. Он остановился, прислушался и направился прямо. Потом споткнулся о корень и упал ничком.
Снова закричали, на этот раз совсем близко, и юноша пошел дальше. Это была Ангина. Она звала на помощь.
Кусты, казалось, шевелились, как живые. За одним из них послышался плач, и Джонатан туда нырнул.
Под ним извивалась какое-то черное существо. Чьи-то зубы вцепились ему в запястье. Он подскочил от боли и нанес мощный удар. Челюсти разжались.
Девочка всхлипывала:
— Джонатан! Джонатан!
— Спокойно, я здесь.
Чья-то тень, ломая ветки, убежала прочь. Джонатан бросился в погоню. Ангина цеплялась за его брюки. Они быстро сбились с пути и оказались в темноте. Заблудились.
Джонатан решил покурить и, к счастью, на дне пачки обнаружил последнюю смятую сигарету. В свете огня зажигалки он различил перепуганное детское личико.
— Что случилось?
Не знаю. Я проснулась оттого, что кто-то нес меня. Я закричала. Он принялся бежать. Потом вы пришли. Все.
— Вы не разглядели его лицо?
— Нет, я видела только спину.
И как мы теперь доберемся до грузовика? Если пойдем дальше, то рискуем даже засветло окончательно сбиться с дороги. Лучше подождать.
— Мне холодно, — пролепетала Ангина.
Ничем не могу помочь. Если бы моя зажигалка была больше, вы бы согрелись.
— Если бы луна была солнцем, я бы не замерзла.
Если бы вы оделись потеплее, вам стало бы жарко.
