– Хм. Об этом я как-то не подумала. Да, это действительно радует. Но... ювелир сказал, что перстень был изготовлен еще в конце позапрошлого века, и оценил его... во сколько, как ты думаешь?
– Понятия не имею. Тысяч в сорок?
– Хм, Полин, ты почти угадала! Надо же...
– Ну и что, хорошие деньги. Продавай.
– Еще чего! Все ювелиры – мошенники! Они настоящей цены и близко не дают. Нет, я, пожалуй, с ними связываться не буду. Я дам объявление в прессу и продам его... тысяч за пятьдесят. Вот! Или нет... пятьдесят пять!
– А что, попробуй. Ну, давай, удачи тебе!
Я выключила мобильник и убрала его в сумку. Я подъезжала к дому.
Глава 9
Утро вторника я решила посвятить уборке. Кажется, последнюю неделю я даже не прикасалась к швабре и тряпке для пыли. Надо признать, что человек я достаточно ленивый. Самое любимое мое занятие – это сиденье возле камина в кресле с книжкой. Читать я люблю, особенно классику. Если бы можно было еще совсем не убираться и не готовить обед! Впрочем, последнюю проблему мы с дедом научились решать довольно легко: я покупала и готовила в основном полуфабрикаты. Бывая у нас дома и видя такое безобразие, Алина пилила меня за это, хотя никогда не отказывалась от приготовленных в микроволновке котлет или сосисок.
Итак, чтобы совсем уж не погрязнуть в пыли и мусоре, я взяла из чулана швабру, ведро и тряпку. Начну наводить чистоту и порядок с самой дальней комнаты. С тех пор как не стало мамы и уборка дома легла на мои плечи, я иногда задавалась таким вопросом: откуда берется пыль? Песок в прихожей – это понятно, он приносится с улицы обувью. А вот пыль? Кто приносит нам ее и откуда? Этот противный пушистый сероватый налет нагло лежит на всех предметах мебели, включая листья на комнатных цветах. Знать бы, как не допустить его в дом!
Я переходила из комнаты в комнату, оставляя за собой чистоту и свежесть. Когда в очередной раз меняла воду в ведре, услышала телефонный звонок в моей комнате. Вытирая на ходу руки о фартук, я подбежала к аппарату и схватила трубку:
– Алло?
– Полина, это Андрей. Здравствуйте.
– Привет, Андрей. Как дела?
– Да вот сижу, скучаю без работы. Все дела закончил, решил вам позвонить.
– Правильно решили. Что-то хотите сказать?
– Хочу.
Он помедлил. Я просто нутром чувствовала напряжение, которое исходило от этого человека.
– Полина, так вы возьметесь помочь мне... ну в том деле, о котором я вас просил?
– Пока вы так и не представили мне доказательства вины вашего дяди.
– Да какие вам еще нужны доказательства? Ясно же, что это он!
– Кому ясно?
– Мне.
– А мне – нет. Скажите, какой смысл был вашему дяде делать то... ну, вы понимаете?
– Я вам говорил, какой смысл. Они с мамой ругались из-за квартиры, и ругались сильно.
– А по моим данным, не ругались.
– Полина, вы что, издеваетесь? Или не верите мне?
– Не верю.
– Не верите
– Боюсь, не получится. Я уже стою в дверях, готовлюсь уйти. Вы меня вообще случайно застали, я очень тороплюсь...
Я бессовестно врала, но это была ложь во спасение. Мое спасение. Я не решилась бы пустить Андрея в свой дом. Ариши нет, а находиться наедине с человеком, убившим свою мать, я не считала возможным. От такого жди чего угодно.
– А если я приеду вечером после работы?
– Дайте мне подумать... Боюсь, я к тому времени еще не вернусь... Вы вот что, Андрей, позвоните мне, как только освободитесь. Хорошо? Если я уже буду дома, тогда вы и приедете.
– До вечера! – коротко бросил мой собеседник.
В трубке послышались гудки. Кажется, Андрей был очень недоволен. Он даже не счел нужным скрывать это. Обиделся, что отказали ему в немедленной встрече? Его проблемы. Ладно, друг ситный, ничего, мы с тобой еще и поговорим, и разберемся. Дай срок! Поправив косынку на голове, я отправилась завершать уборку.
Ближе к вечеру, приведя дом в надлежащий вид и страшно гордясь этим, я отправилась слушать своих подопечных. Сидя в машине под окнами Эвелины Раневич, я включила «прослушку», запаслась терпением и приготовилась изучать вид старого двора. На детской площадке играли дети. Одни ковырялись в песочнице, другие катались с горки. Бабушки сидели на лавочке, обсуждая последние новости мирового значения, звякая спицами и следя краем глаза за своими внучатами. Кто-то из жильцов вернулся с работы, поставил свою машину рядом с моей. Время тянулось медленно, меня понемногу начало клонить в сон.
Около восьми из-за угла показалась Эвелина в своих высоких «шоколадных» сапогах и легкой короткой куртке. Она постояла с минуту у двери, докуривая сигарету, потом бросила окурок в урну и вошла в подъезд. Еще через некоторое время в «прослушке» раздалось ее невнятное бормотание:
– ...Черт!.. Валяется тут... Да расстегивайся ты уже!.. Кто только придумал эти дурацкие «молнии»?!
Еще через несколько минут звякнула посуда. Уставшая мадам Раневич готовилась ужинать.
– Где этот чертов хлеб?.. Елки! Засох совсем...
В голосе женщины слышалось раздражение. Похоже, хлеб оказался черствым, а купить по дороге свежий она забыла. Интересно было вот так, по отдельным фразам угадывать, что сейчас делает человек в своей квартире. Раздался стук ножа о доску: Эвелина резала хлеб. Включила телевизор – знакомый голос диктора передавал последние известия. Зазвонил телефон.
– Алло!
Девушка и не думала скрывать свое раздражение.
– Дома... Зачем?.. О чем нам говорить?.. Нет, Коленька, не надо, не приходи... Это ничего не даст!.. Вот черт!
Было слышно, как Эвелина в сердцах швырнула трубку на аппарат.
– Придет он! Нужен ты здесь, как же! Придурок...
Снова загромыхала посуда.
Николай жил недалеко от дома Эвелины. Менее десяти минут ему хватило, чтобы прийти сюда. Он появился из-за угла дома и размашистой походкой направился к подъезду. Когда раздался один долгий звонок в дверь, мадам Раневич снова чертыхнулась, сказала громко:
– Нет, ну ты придурок! Приперся все-таки! – и зашлепала по комнате к двери прихожей.
– ...Давай, давай заходи! В коридоре говорить не будем. – Это был голос Николая.
– Не о чем мне с тобой говорить! Пусти руку, больно же...
– Мне тоже было больно. Когда я узнал про вас с Андреем.
– Откуда? – Голос Эвелины был явно удивленным.
– Оттуда. Что, думала, долго будете скрываться?
– Ничего я не думала!.. Ну, сигарету-то дай!
– Бери, кто тебе не дает?!
– Они здесь, в сумочке. Отпусти сумку-то, придурок!
– Знаешь что, подруга... дней моих суровых? Я ведь не терплю, когда женщина ругается, если ты еще это помнишь. Будешь распускать язык – укорочу. Давай лучше рассказывай.
– Что тебе рассказывать?
– Все. Как ты мне изменила, ушла к Андрею... Как это вы только спелись, непонятно? Что врубилась
