дела нет до наших бед.
– А что за беды? – удивилась Лидочка.
– Она… Алла… Мама решила приехать раньше. Она чего-то хочет. Фазер весь в психе.
– Но я тем более могу помешать…
– Вы не мешаете. Вы нормальная. Это я дура, что на вас бочку катила. Нет, лучше, чтобы вы остались. Как буфер, как свидетель.
– Твой отец этого не хочет.
Иришка не отвечала. Она плакала по-взрослому, замерев, только слезы катились по щекам.
Потом она убежала.
Из коридора она хрипло сказала:
– Я вас очень прошу!
И хлопнула дверью – спряталась в своей норке. Через час постучал Слава. Он втиснулся в узкую, как раз по нему, щель, но входить не стал.
– Я все обдумал, – сказал он. – Лучше если вы останетесь. И вы должны меня понять. Меня всюду выслеживают! Почему я должен был думать, что вы не из их компании?
– Я не из их компании. Но ничего доказывать я не буду.
– Иришка вам верит.
– Завтра я уеду в гостиницу.
– Я обещаю, что это не повторится, – сказал Слава. – Но если вы так хотите, то конечно.
Он закрыл за собой дверь и тихо пошел вниз.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
На следующее утро Лидочка собиралась уходить на поиски дома, и телефонный звонок застал ее в коридоре. Она автоматически протянула руку и дотронулась до трубки. Забылась.
Но трубку не сняла. И потому злобный окрик Славы:
– Не смейте трогать! Это меня! – застал ее с протянутой рукой.
– Я не трогаю, – виновато сказала Лидочка.
Слава оттолкнул ее. Он был бледен, руки тряслись. Напился с утра, что ли?
Головы краснодарских родственников торчали из дверной щели. Чутье у них было звериное. Челюсти мерно двигались, пережевывая толстые шматки сала. Наверное, так смотрят коровы на бегущего мимо волка. Смотрят в ужасе, но жевать не перестают.
Славе волей-неволей пришлось говорить в окружении слушателей. Он накрыл трубку горсточкой.
– Да, – сказал он. – Да, это я. Конечно, я! Какой рейс? Значит, в Лондоне… В это время жуткий трафик! – В голосе прозвучали жалобные интонации.
Потом была короткая пауза. Настолько короткая, что Лидочка не успела уйти, и ей пришлось выслушать конец разговора.
– Но почему так срочно? Ведь мы же договаривались… Нет, конечно, я понимаю, что в моих интересах. Но я как-то не готов… Конечно, встречу. И Иришка будет.
Слава положил трубку осторожно, как неразорвавшуюся гранату.
Он тупо смотрел в стену, но, видно, был не настолько огорчен, чтобы не понимать, что стоит в прихожей не один. Не оборачиваясь, он сказал:
– А Бог располагает.
Эти слова послужили сигналом для родственников. Василий, не переставая жевать, спросил:
– Она звонила?
– А? Что?.. Она звонила, – согласился Слава.
– Та она ж через две недели обещалась приехать, – сказала Валентина.
– Вот именно.
«Ну, теперь я спокойно могу переехать в гостиницу. Места не хватит», – подумала Лидочка.
– Она нас попросить может, – сказал Василий.
– Вряд ли, – ответил Слава. – Оставайтесь.
– А мы думали, уедем – твоя Алла и приедет, – сказала Валентина. – А то они порядки начнут свои наводить. Права предъявлять.
– Нет, – сказал Слава тихо. Потом повторил решительнее: – Нет!
Поглядел в сторону двери, увидел смущенную Лидочку.
– Я уже вчера знал, что она решила приехать раньше, – сказал он, сглотнув слюну. – А вот сейчас точно сказала. Рейс и время. Послезавтра. Нет, не говорите, Лидия. Я еще вчера вас просил – останьтесь. Мне нужно, чтобы остался один нормальный человек в нашем сумасшедшем доме.
Сверху спускалась Иришка. Она была в халате, на голове небольшое неопрятное гнездо. Не намазана, отчего глазки казались маленькими.
– Что? – спросила она громко. – Она приезжает?
– Послезавтра, – ответил отец.
– И что же ее подтолкнуло? – задумчиво произнес Василий. – Что ее обеспокоило?
Почему-то краснодарские родственники повернулись к Лидочке. Может, они в самом деле думали, что Алла заподозрила Лидочку в далекоидущих планах.
Когда к вечеру Лидочка вернулась домой, осунувшийся Кошко сидел на кухне. Он окликнул ее и затащил пить чай.
– Лидия Кирилловна, – сказал он, вспомнив, что у Лидочки есть отчество, – я хочу настойчиво попросить вас от своего имени и от имени Иришки. Оставайтесь у нас. Место есть. Мы для моей бывшей супруги очистим большую спальню на втором этаже. Я так и предполагал. Никому вы не помешаете. А в нашем сложном положении мне нужна ваша поддержка. Вы такой надежный человек, Лидия Кирилловна. В конце концов, вам недолго потерпеть. И она тоже побудет и уедет. Я вам слово даю.
«Господи, – подумала Лидочка, – на нем лица нет. Приезд Аллы, тем более происходящий в таком форс-мажорном темпе, совершенно выбил его из колеи. Он боится ее! Он боится, что она залезет к нему в постель и заставит выполнять супружеский долг. И тогда у него остается одно спасение – кричать Лидочке: спаси, будь свидетелем, что я не хотел!»
Лидочка оборвала нить своего воображения.
Тем более что Слава умудрился перевести разговор в совершенно неожиданное русло.
– К тому же, – сказал он, – сумма, которую вы заплатили моей маме, значительна для нас. У нас каждый фунт на счету. И, наверное, мама уже все растратила. Она же такая мотовка!
И он криво усмехнулся.
Лидочка ничего не стала обещать, а ушла к себе.
Следующий день прошел без особых событий, если не считать того, что Иришка с отцом чистили и приводили в порядок большую спальню на втором этаже, а Валентина нарвала в саду разных цветов. Получился не лишенный нечаянной прелести веник, который засунули в банку из-под перца. Валентина хотела украсить этим букетом спальню, но Иришка перенесла его вниз, к телефону, и Лидочка ее поняла.
Тучи, застилавшие чело хозяина дома, не разошлись. Он больше не разговаривал с Лидочкой, но Иришка вечером у телевизора, когда все смотрели «Дорогу» Феллини, которая, к счастью, не требовала перевода, вдруг дотронулась до ее локтя и прошептала:
– Вы не уедете? Я так боюсь гражданской войны!
Лидочка хотела заснуть пораньше, погасила лампу, но не спалось. Ночи в Пендж-хаузе тихие, собаки здесь по ночам не брешут. Поэтому шорох в кустах и приглушенный возглас Лидочка услышала явственно, словно в комнате.
Может, потому, что она ждала чего-то подобного. Нетрудно было сообразить, что люди, установившие с какой-то целью микрофон, захотят узнать, почему он не функционирует. Может, вороны его утащили?
Лидочка поглядела на часы.
Половина первого. В доме уже спят. И если специально не слушать шум в кустах, то его и не услышишь.
Лидочка поднялась и подошла к открытому окну.
Она была права – за кустами на фоне освещенного луной футбольного поля двигались, исчезали и
