– От какой болезни я помру через двести лет?
Глянув на него через плечо, Глеб понес посуду в раковину.
– Ты будешь молод и здоров, как бык, – ответил он. – Еще вопросы?
– Старик, что-то я не въехал, – возмутился вдруг Илья. – Вчера мы говорили одно, а сегодня… Ты опять меня в угол задвинул!
Моя тарелки, Глеб возвел глаза к потолку.
– Брось, Илюшка, – пришла на выручку Даша. – Ты ведь у нас аналитик…
– Ну-ка замолчи! – рявкнул Илья. Даша подняла руки вверх:
– Молчу.
Стас прыснул:
– Полундра, штормяга!
– Очень-очень сердитый, – хихикнул Такэру.
– Старик, – не отступал Илья, – я к тебе обращаюсь! Мы вчера однозначно договорились, что…
– Ну хорошо, хорошо! – простонал Глеб, вытирая руки полотенцем. – Пусть будет, как вчера договорились. Тогда Стас пойдет вместе с Такэру.
– Все! – просиял Илья. – Больше вопросов не имею!
Даша потрепала его за бороду.
– Ой, врешь!
Глеб взглянул на часы:
– Врет, не врет, но мне пора. – Он вышел из кухни. – Даш, своди мужиков искупаться.
Такэру и Стас вылупились на него в недоумении. На лице Ильи появилась улыбка Моны Лизы.
– Ладно, милый. – Даша вышла за Глебом в прихожую. – Только, пожалуйста, не задерживайся.
Глеб чмокнул ее в щеку и ушел.
– Что еще за купание? – не сдержал любопытства рыжий. Даша вздохнула:
– Ну, как тебе сказать… – она подошла к шкафу, – в маленьких квартирках приходится исхитряться.
Стас тоже подошел к шкафу и посмотрел на него с подозрением. Тем временем Илья нетерпеливо подталкивал Такэру в спину. Японец шел, заранее улыбаясь.
Илья хохотнул:
– Интересно, что подумает графиня?
– Что туризм в этом доме приобретает размах, – улыбнулась Даша и распахнула дверцу шкафа. – Господа, прошу не толпиться!
Стас и Такэру синхронно заглянули и – дуэтом издали какой-то странный русско-японский возглас. Илья хохотнул.
– Не надо слов. Аналитики идут первыми, – заявил он и толез в шкаф.
Народ в лице Такэру и Стаса безмолвствовал.
– Долго стоять будем? – осведомилась Даша. – Банзай, мужики!
Переглянувшись, “мужики” полезли в шкаф. Даша непринужденно вошла вслед за ними.
Примерно в середине последнего по расписанию урока дверь в кабинет французского чуть приоткрылась, но никто не зашел, не заглянул. Восьмиклассники с интересом уставились в образовавшуюся щель. Но Глеб как ни в чем не бывало продолжал вести урок. Тот, кто стоял за дверью, с шумом закрыл ее и вновь приоткрыл. Это был уже очевидный сигнал, не откликнуться на который Глеб счел неразумным.
За дверью с видом заговорщика стоял Лёня Рюмин.
– Глеб Михайлович, – прошептал он, – вас мой отец вызывает.
– Где он? – спросил Глеб.
– В туалете.
Дело казалось загадочным. Глеб заглянул в класс.
– Выполните упражнение в конце раздела, – распорядился он. – Я сейчас вернусь.
Класс возбужденно загудел.
– Устно или письменно? – уточнил кто-то.
– Устно, лентяи, – ответил Глеб, прикрывая за собой дверь.
Лёня Рюмин конспираторски огляделся.
– Разговор не более трех минут, – предупредил он торопливо. Его светлый чубчик залихватски топорщился.
– О чем разговор-то? – полюбопытствовал по дороге Глеб. Курносый Лёнин носик ехидно
