– Ты не веришь в афродизиаки?
– О, да, котеночек. Попробовала вот это – работает.
Она показала маленькую стеклянную ампулу.
– Спасибо, что сказала. – Он посмотрел на свет. – А я думал, он другой – земной какой-нибудь, вроде корней. – Лицо побелело: – Это же не кокаин, правда?
Это слово он сказал шепотом. Он еще был партнером фирмы и с криминальными уликами не сталкивался. Она погладила его по щеке:
– Товар качественный, я уверена.
– Невероятно! – завопил Айра. – Ты что, не знаешь, что хранение этого… товара – преступление?
– Кого это волнует? Мое дело, – пожала плечами Цыганка.
– Кого волнует? Кого волнует? – переспросил он громче и побагровел. – Меня волнует. Я же адвокат, не забыла?
Точно такой же спор, как сейчас, только в тот раз он защищал другую сторону.
– Я поклялся исполнять законы, все законы, – сказал он. – Нельзя взять и выбрать, какие тебе больше нравятся.
Цыганка повела его в спальню. Свободной рукой она расстегнула блузку и юбку.
– Айра, если бы закон не разрешал чесаться, ты бы его исполнял?
– Глупости, – ответил он. Не очень уверенно.
– Я хочу знать, любимый. – Она разделась донага и легла. – А если бы правительство издало закон против чесания? А мне бы понадобилось, чтобы ты почесал меня, вот прямо тут. Ты как поступишь, возлюбленный мой? Выручишь меня?
– И конец клятве, – сказал я. – С человеческими самцами так просто. Ночью Руфь его окучит, он и забудет все.
Руфь его уже утихомирила. Они вместе готовили ужин. Элизабет не упоминалась ни разу. Бисмарк продолжал.
Но Айра не стал чесать Цыганку. Все бубнил:
– Ты проверяешь меня на вшивость.
Она сунула палец в вагину, потом его облизала.
– Да, проверяю.
Но он не поддавался. Его веки дрожали – он опасался взрыва. Но к нашему с ним удивлению, она с наигранной скромностью завернулась в халат.
– Мы должны соблюдать законы. Спасибо, Айра. Мне давным-давно следовало понять.
Она села к телефону. Айра смотрел на нее с опаской. Я не мог взять в толк, что она делает. Сначала я решил, что блефует: она не набрала семь цифр. Затем я понял – она позвонила по 911.
Она сказала:
– Я хочу сообщить о преступлении… в доме моего друга…
Айра замахал на нее руками, губы его лепили «нет!».
– Да, соучастник здесь, Айра Фишблатт. – Он прикрыл трубку рукой, но Цыганка вырвалась: – Мы хотим сдаться полиции.
– Ты что делаешь? – разъяренно зашептал Айра.
– Почему он не нажал на рычаг? – спросил я.
– Черт, не знаю, – ответил Бисмарк. – Может, не хотел нарушать первую поправку к конституции.
Она чуть не плакала.
– Мне так стыдно. Содомия. Не меньше сотни раз. Да, орально-генитальные сношения…
– О господи! – вскричал Айра и выдернул телефонный провод из розетки.
Десять минут спустя он уточнил свои юридические принципы и отправился в кровать, уже под кайфом и почесываясь.
Сегодняшний необычайный разговор следовало использовать.
Я спустился на пол и рысью помчался в угол прихожей, где оставил волос с подушки Элизабет.
Айра и Руфь сидели за столом. Снова разгорались горячие угли ссоры.
– Но он же не из любви к нам сюда ходит, – говорила она.
– Я думаю, мы ему нравимся.
– Я думаю, наши деньги ему нравятся больше.
– Ты делаешь из него воплощенное зло.
– Это не зло, – сказала Руфь. – Все любят деньги. Но его способ заработка аморален. И он делает тебе плохо, чтобы получить больше.
Я полез на спинку Айриного стула, держа волос в лапе. Окликнул сидевшего на потолке Бисмарка:
– Куда она смотрит?
– Прямо ему в глаза.
– Посмотри на это вот как, – сказала она. – Руфус приходит, вкусно ест, приятно общается, да к тому же уходит богаче, чем пришел. Нам бы таких друзей.
Я карабкался по синей шерстяной Айриной спине. Положение мое было шатким.
– Все чисто?
– Давай, сейчас, – сказал Бисмарк. – По-моему, ей противно.
Я взлетел по спине Айры и изящно бросил светлое лассо через его плечо на лацкан пиджака. На синеве заблестело золото.
– Это не подаяние. Я плачу ему за товар и доставку.
Руфь нагнулась и поцеловала его в щеку. Я уже был на полу.
– О да, ты научился блямкать по капиталистическим струнам, – сказала она. Отстраняясь, она заметила волос и смахнула его с пиджака. – Светлый, как у Элизабет.
Айрин подбородок раздвоился – Айра изучал собственные колени.
– Зачем ты так? Это, наверное, с работы.
– Нет, дорогой. Волос без темного корня. Он поднял волос и протянул ей.
– Ну, отправь на экспертизу.
– Да что с тобой такое?
– У нас сегодня день инквизиции? – И он вышел из комнаты. Руфь пошла следом.
Я вернулся к Бисмарку на потолок.
– Я сомневался, но теперь понял, – сказал он. – Ты, Руфь и Оливер устроите их роман, даже если это всех вас убьет.
– И Руфус.
Перепалка продолжалась в гостиной. Интересно, заметит ли Айра ночью ямки у нее на заднице.
– Это лишь вопрос времени, – сказал я.
Прямо под нами раздался грохот хитина. Потирая голову, из дыры в плинтусе вылез Дэвид Копперфильд.
– Я женщина одинокая, покинутая, и все против меня.
Следом появился Цицерон, крича внутрь:
– До каких пор, Каталина, ты будешь испытывать наше терпение?2
Мы с Бисмарком заторопились по стене. Возможно, оставшееся время мы переоценили.
Лучший рецепт Джулии Чайлд
Сопля встретил нас в четырех фугах от входа.
– Джулия Чайлд. Вы не поверите, – возбужденно сказал он. – Здесь безопаснее. Смотрите сами. Прямо в щель.
Легкое облачко вырвалось из-за под плинтуса и быстро рассеялось.
– Она что, пожар там устроила?
Айра и Руфь вернулись в столовую, и мы взбежали на карниз. Руфь сказала:
– Когда он в следующий раз до тебя докопается, скажи мне, дорогой. Не надо в себе держать. – Она переносила грязную посуду в раковину.
– Наверное, ты права, – сказал Айра. Он стирал крошки со стола. Напряжение исчезло. Придется добавить им еще дозу.
