Тони позвонил в «Скорую помощь», но бригада врачей приехала не сразу. Не сумев помочь Мелиссе, они повезли ее в больницу, но и там ничего не смогли сделать. Мелисса умерла.
Как выяснилось, она открыла коробку с орешками в сахаре, взяла горсть, положила в рот, подавилась, закашлялась и… задохнулась.
Дженнифер, рыдая, выслушала мужа.
– Ты оставил Мелиссу в манеже? – вдруг спросила она. – Зачем? Она уже выросла и легко выбиралась оттуда! Я уже год как не оставляла ее в манеже.
– Я… не знаю. Все было так хорошо, Мелисса играла, рядом с ней постоянно находился Тото… Господи!..
– И еще: ты сказал, что сбежал вниз по лестнице, но до этого утверждал, будто находился в кабинете! – закричала Дженнифер.
– Возможно, я сейчас уже не помню. Я поднялся наверх, потом снова спустился на первый этаж… Этот звонок из Флоренции выбил меня из колеи. И вообще, – вдруг с яростью крикнул он, – я бизнесмен, а не нянька!
– Тони, но я же все утро объясняла тебе, что Мелисса теперь выбирается отовсюду и ходит куда хочет. Я много раз напоминала о том, что с нее нельзя спускать глаз! Ты сам предложил, что посидишь с дочкой вечером! Это была твоя идея, помнишь?
– Да, предложил, потому что хотел помочь тебе! Каждый вечер Мелисса спокойно засыпает, и я не понимал, что с ней и почему она не спит и все время плачет! Я же не мог предположить, что на фабрике во Флоренции вдруг начнется забастовка…
– Один-единственный раз я оставила Мелиссу на твое попечение, и ты… – рыдала Дженнифер. – Как ты мог…
– Все произошло так быстро, я даже не успел ничего сообразить… – И Тони, закрыв лицо руками, тоже зарыдал.
– Господи, зачем только я пошла на эту проклятую репетицию в ночной клуб?! Никогда больше я не смогу даже слышать, о «Норт-Бич плейере»! Господи, Мелисса!..
Тони обнял ее, и она зарыдала еще безутешнее.
Потом, через какое-то время, Дженнифер подумала, что несправедливо обвинять в случившемся только мужа. В том, что Мелисса умерла, она сама виновата, может быть, даже больше, чем муж. Дженнифер проводила с Мелиссой все время. Откуда же Тони было знать, как управляться с ребенком? Конечно, Тони обожал дочь, играл с ней, баловал ее, но предвидеть опасность, разумеется, не мог.
Тони в случившемся корил себя, а Дженнифер – себя. Они постоянно думали о дочери, вспоминали тот страшный день, задавали себе множество вопросов и все время говорили о том, что было бы, если…
Если бы Дженнифер не пошла в ночной клуб на просмотр костюмов для мюзикла.
Если бы Тони сказал брату, что перезвонит во Флоренцию чуть позднее.
Если бы Тони чаще находился один с Мелиссой и знал, какие опасности подстерегают маленького ребенка на каждом шагу и как надо себя вести, чтобы избежать их.
Если бы ему не пришла в голову дурацкая, необъяснимая мысль оставить Мелиссу в манеже.
Если бы Дженнифер выбросила этот манеж раньше. Если бы Тони имел навыки оказания первой помощи, которыми владела Дженнифер. Тогда Мелисса не задохнулась бы и не умерла.
В день трагедии Дженнифер до пяти утра лежала в постели без сна, потом вскочила и бросилась в комнату, где стоял злополучный манеж. Схватив молоток, она начала с яростью крушить его и успокоилась только тогда, когда манеж превратился в груду бесформенных обломков.
Утром Тони нашел жену на полу в комнате. Она спала среди обломков манежа, сжимая в объятиях плюшевого медведя – любимую игрушку Мелиссы.
– Господи, какой ужас! – повторяла Мередит, вздрагивая всем телом. – Какой ужас!
Рассказ Дженнифер о трагической смерти маленькой дочери произвел на нее ошеломляющее впечатление. Более всего Мередит испугало то, что девочку звали так же, как и ее дочь. В этом она усматривала какое-то зловещее предзнаменование. Дурной знак.
Мередит обняла Дженнифер, и они долго сидели молча.
– Как ужасно! – повторила Мередит. – Ты молодец, еще держишься, я бы, наверное, уже умерла от горя и тоски.
– У меня возникали подобные мысли, – тихо отозвалась Дженнифер. – После смерти Мелиссы мы с Тони ни одной ночи не спали спокойно. Мужа мучили кошмары, а я все время винила себя за то, что пошла на ту репетицию в ночной клуб.
Вскоре после смерти дочери Дженнифер и Тони продали свой особняк первому же подвернувшемуся покупателю. Тони начал часто совершать деловые поездки, и Дженнифер всегда сопровождала его. Она не могла оставаться одна в пустом, мрачном, чужом доме. Одиночество подавляло ее, и перед глазами постоянно стоял образ дочери. Два года Мелисса росла, развивалась, училась ходить, говорить, улыбаться, играть, смеяться. И все рухнуло в один момент. Жизнь, только начавшаяся и обещавшая быть счастливой, внезапно оборвалась. Мысль о хрупкости человеческого бытия, которое может прервать нелепая трагическая случайность, приводила Дженнифер в отчаяние. Разум отказывался принять происшедшее и примириться с неизбежным.
– А вы с Тони не думали завести другого ребенка? – тихо спросила Мередит.
– Мы начали подумывать об этом примерно через год после смерти Мелиссы. Конечно, никто другой не займет ее место, но все же… Мы и сейчас надеемся, но пока… Я не раз предлагала Тони усыновить ребенка, но он говорит, что впереди у нас еще много времени и не следует торопиться.
Мередит с искренней симпатией и глубоким сочувствием смотрела на Дженнифер и думала о том, что трагедия, случившаяся в их семье, не сравнима ни с чем. Бедная Дженнифер, она шутит с Патриком, улыбается, а сама, очевидно, постоянно вспоминает свою Мелиссу. Как ей, должно быть, тяжело! Но Дженнифер умеет держать себя в руках.
– Выпьем еще по бокалу вина? – предложила Мередит.
– Нет, спасибо. Мне пора домой.
Мередит проводила гостью до двери. Они остановились на пороге и обнялись.
– Я очень рада, что мы снова встретились, – тихо проговорила Дженнифер. – Чем старше я становлюсь, тем больше ценю старую дружбу. Как прекрасно, что рядом есть люди, знающие меня много лет, с юности!
– Да, дорогая, ты права. Нельзя терять старых друзей, – поддержала ее Мередит.
– Я-то предполагала, что приду к тебе и мы обсудим наш спектакль. А разговор получился о другом. Но ведь это не последняя наша встреча, так сказать, в неформальной обстановке?
– Конечно, Дженнифер! И ты… прости меня за мою сегодняшнюю выходку в баре. Ладно? Не знаю, что на меня нашло. Разумеется, если бы вы с Патриком не понимали друг друга с полуслова, наш спектакль просто не получился бы. Ты не сердишься, правда?
– Нет, Мередит, давай забудем обо всем плохом! – с улыбкой сказала Дженнифер, и они снова обнялись.
Наступил день последней репетиции в Нью-Йорке. Всем участникам спектакля предоставлялась после этого неделя отдыха, а затем они должны были отправиться в Бостон на премьеру. Работа над спектаклем была почти завершена, и сегодня еще раз репетировали только второй и третий акты.
Второй акт прошел удачно, и Мило Брейден остался очень доволен. В третьем акте Мередит и Раф пели дуэтом коронный номер мюзикла «Люблю ли я его?» – «Я люблю ее!».
Их голоса звучали слаженно, чисто, оба пели вдохновенно, глядя друг другу в глаза, и никто не догадался бы, что они не выносят друг друга.
– Грандиозно! – шепнула Дженнифер, наклонившись к Патрику.
– Блестяще! – отозвался он. – Все-таки актерский дар – великая вещь! Обрати внимание, как нежно они смотрят друг на друга!
«Я ненавижу его?» – «Я ее ненавижу!» – еле слышно пропела Дженнифер на ухо Патрику.
Он беззвучно засмеялся и бросил на Дженнифер восхищенный взгляд, но она уже отошла от рояля и ничего не заметила.
