– После года жизни дома, рядом с умирающим отцом, мне, как я теперь понимаю, отчаянно хотелось какой-то радости в жизни, веселья. И Клифф открыл для меня яркий, увлекательный мир гонок. Переезжать с одного ралли на другое, следить за его выступлениями, болеть за него – это было здорово.
Первый год или около того моя жизнь была похожа на сплошное приключение, но постепенно… Он совершенно не интересовался искусством, а я стала слишком нервничать на гонках, особенно когда забеременела. В какой-то момент я осознала, что, мчась на своем автомобиле, Клифф каждый раз висит буквально на волосок от смерти. Ирония судьбы в том, что муж погиб не на треке, а в авиакатастрофе. Он не раз повторял, что не чувствует себя спокойно, когда за рулем кто-то другой.
– Мне очень жаль, – сказал Филипп и сам почувствовал, что слова прозвучали неуместно.
– Может, я сейчас скажу ужасную вещь, но я не очень-то по нему тоскую. Совсем не так, как тосковала по тебе.
Филипп на мгновение почувствовал удовлетворение от признания Гейл, но тут же устыдился своих чувств. Нехорошо гордиться превосходством над мертвым, тем более что сам не питал к Гейл тех чувств, какие испытывал когда-то.
– Так получилось, – продолжала Гейл, – что, когда родилась Венди, я стала больше времени проводить дома, а Клифф уезжал на соревнования один.
– Наверное, он в Венди души не чаял, – предположил Филипп.
Гейл устало улыбнулась:
– Если совсем честно, Клифф относился к разряду мужчин, которые хотя и любят своих детей, но не уделяют им большого внимания. Он мог ее поцеловать, погладить по головке, посадить к себе на колени ненадолго, но ему никогда не хватало терпения почитать ей книжку или поиграть в игру, которая занимает больше пяти минут. Мне хотелось иметь еще ребенка, и Венди просила подарить ей братика или сестренку, но Клифф категорически отказался.
Гейл печально улыбнулась и замолчала, дожидаясь, пока горничная уберет со стола.
– Бедная Венди! Видимо, ей суждено остаться единственным ребенком, если только… – Не договорив, она многозначительно посмотрела на Филиппа.
Филипп поспешил отвести взгляд, чувствуя себя неуютно.
– Почему же? Ты можешь встретить другого человека.
Он понимал, что такие слова не говорят женщине, с которой прошлой ночью занимался любовью, но страшно боялся того, на что намекала Гейл. И не напрасно.
– Не думаю, что я когда-нибудь полюблю снова, – тихо проговорила Гейл и неожиданно положила его ладонь себе на грудь. – Чувствуешь, как бьется сердце? – Затем она просунула его руку за вырез блузки и прижала к своей обнаженной коже.
Филипп хотел встать, но мышцы, казалось, вышли из повиновения, он почувствовал, что вопреки воле его плоть набухает и становится все тверже; понимал, что должен остановиться, но его пальцы сами принялись ласкать ее грудь. К сожалению, его тело жило собственной жизнью. Гейл распахнула блузку и прижалась к нему. Затем опустилась на колени, расстегнула ему брюки и принялась ласкать его плоть. Доведя Филиппа до крайней степени возбуждения, она встала и подняла юбку выше бедер; под юбкой ничего не было. Одним быстрым движением Гейл села к нему на колени. Филипп был настолько возбужден, что пути назад уже не было. Когда Гейл встала и легла грудью на стол, соблазнительно демонстрируя округлые розовые ягодицы, он подошел и овладел ею сзади.
Позже, когда они сидели на диване в гостиной, Гейл многозначительно произнесла:
– Боюсь, я из тех, кто любит только раз в жизни.
Он вздохнул, но промолчал. Если она отдается ему в расчете получить взамен любовь, ее ждет разочарование.
Сидя с чашкой растворимого кофе и глядя, как небо на востоке постепенно светлеет, он вдруг отчетливо понял, кто ему нужен. Только Алекса. Филиппу хотелось услышать от жены, что и она не может без него жить, что она справилась со своими страхами и согласна подарить ему ребенка.
«Но дождусь ли я когда-нибудь такого признания?» – Филипп тяжело вздохнул. Ему нужна Алекса, но нужен и ребенок, и он не знал, как получить и то и другое.
После звонка Филиппа Алекса выпила стакан вина и легла на кровать не раздеваясь. На ней был халат поверх белья, чтобы не тратить время на одевание, если ночью понадобится срочно куда-то ехать.
От вина появилась сонливость, но нервное возбуждение мешало уснуть. К тревоге за племянника добавилось потрясение от разговора с Филиппом.
Он был таким заботливым, сердечным, совсем как раньше… Предложил приехать и побыть с ней, пока Брайан не найдется. Ей страшно хотелось сказать: «Да, приходи, приходи сейчас же!» – удержали только мысли о Гейл.
Нет, не только, было и еще кое-что. Филипп позвонил, чтобы договориться о встрече. Может, хочет попросить у нее развода? Спокойно и хладнокровно уладить дела? Решить вопрос о разделе имущества? Вполне возможно, что так и есть. Филипп ведь по-прежнему пребывает в уверенности, что она отказывается иметь ребенка. Кроме того, он уже три месяца встречается с Гейл. Да и еще упомянул, что собирается в Женеву. Интересно, надолго ли? И поедет ли с ним Гейл?
Может, Алекса и стала бы умолять Филиппа вернуться домой, если бы в роли разлучницы выступала какая-то другая женщина, а не его давняя любовь. Возможно, она рассказала бы ему о своей беременности. Наверное, даже смирилась бы с тем, что она нужна Филиппу только как необходимое приложение к ребенку, лишь бы избавиться от этой невыносимой боли – тоски по нему.
Да, сама мысль о другой женщине причиняла бы ей боль, но не такую острую. После уик-энда, проведенного с Иганом, Алекса понимала состояние человека, стремящегося забыть о проблемах и избавиться от одиночества в объятиях другого. Это не любовь. Но Гейл – совсем другое дело. Если она давно претендовала на Филиппа, то Алексе трудно тягаться с такой соперницей. Первая любовь, как считается, самая сильная. В сложившейся ситуации Алекса сомневалась, что сможет снова жить с Филиппом: все время будет представлять, как он ходит на свидания и занимается с Гейл любовью. Будет трудно избавиться от мысли, что все эти годы, живя с ней, муж втайне мечтал о Гейл.
Алекса заплакала. Ну почему ее счастливая, благополучная жизнь так стремительно превратилась в кошмар? Филипп для нее потерян, а Брайан… Что с ним? Может, ранен? Погиб? А Пейдж – поправится ли она когда-нибудь?
Алекса плакала до тех пор, пока не выплакала все слезы.
В семь утра ее разбудил телефонный звонок из полиции. Брайан нашелся, и с ним все в порядке.
– Где он? Я могу сейчас же приехать…
– В этом нет необходимости, – перебил полицейский, – он со своей матерью.
– С матерью?!
Как оказалось, в ходе стандартной процедуры поиска полиция установила, что Пейдж Барнс зарегистрировалась в отеле «Эссекс-Хаус». Они просто позвонили в отель и получили подтверждение, что мальчик находится с матерью.
Алекса почувствовала огромное облегчение, но тут же возникло множество вопросов. Когда Пейдж выписали из больницы? Почему она не позвонила и не сообщила о приезде?
Господи, как сестра могла забрать Брайана, не сказав ей ни слова и заставив сходить с ума от тревоги?
Одной этой мысли было достаточно, чтобы привести Алексу в ярость. Но ее гнев сдерживало какое-то смутное беспокойство из-за странного поведения сестры. Что-то тут не так.
Алекса немедленно позвонила в отель и попросила миссис Барнс. Ее опасения еще более окрепли, когда Пейдж отказалась подойти к телефону. Гостиничный портье передал, что ее просят прислать вещи и паспорт Брайана с посыльным.
– Послушайте, мне необходимо поговорить с миссис Барнс, я ее сестра…
– Сожалею, мисс, но это невозможно, – сказал портье виноватым тоном и повесил трубку.
Алекса быстро оделась и стала собирать вещи Брайана. Его чемодан был слишком мал, чтобы вместить все, поэтому она взяла свой. Среди вещей Брайана было множество кассет, плакатов, фотографий певцов и музыкантов, и Алекса не представляла, что складывать, а что можно оставить.
