заглянула в пространство, образовавшееся после того, как Дон снял с полки несколько десятков бутылок.
– Вы видите? Или нет?
Она кивнула и полезла рукой вглубь.
– Я не достаю.
– Похоже на стекло.
Она сделала еще одну попытку.
– Нет, не получается…
Эва посмотрела на него сверху вниз.
– И что вы собираетесь предпринять? – спросила она, держась за полку, чтобы не потерять равновесие.
– Подавайте мне бутылки. Надо освободить полку.
Она с удивлением посмотрела на него, но возражать не стала. Первой оказалась бутылка бордо. За ней последовала еще одна и еще… когда верхняя полка полностью освободилась, они ее сняли, положили на пол и начали разбирать следующую.
Вскоре чуть не весь каменный пол погреба оказался уставленным запыленными драгоценными бутылками. Они сняли и вторую полку. Ящик уже был не нужен.
Теперь ясно было видно то, что только угадывалось за рядами бутылок: небольшое подвальное окно.
Красно-синее мозаичное стекло, покрытое толстым слоем пыли и грязи.
Дон несколько раз пнул ящик ногой, и когда гвозди чуть-чуть разошлись, с трудом отодрал одну доску. Из доски торчали два гнутых ржавых гвоздя – грозное оружие.
– А если они услышат?
Дон не стал отвечать на этот вопрос.
Они сняли и остальные полки. Кроме нижней – та была намертво привинчена к кирпичной стене. Дон решил, что это им на руку – толстая доска наверняка выдержит его вес. Он попросил Эву подстраховать его и залез на узкую полку.
Теперь окно было всего в нескольких дециметрах над его головой. Дон покачался на доске – как будто бы держит – и протянул руку:
– Дай мне эту штуковину. – Он посчитал, что ситуация для обращения на «вы» чересчур уж экзотическая.
Эва протянула ему доску с гвоздями.
– И придержи меня.
Она обеими руками уперлась ему в спину. Он повернул доску гвоздями вперед и слегка постучал по стеклу.
Никакого эффекта – гвозди с отвратительным скрежетом проскребли по толстой мозаике.
Тогда он изловчился и звезданул что есть силы – стекло разлетелось. Осколки со скандальным звоном бьющейся посуды посыпались на каменный пол.
Эва вцепилась ему спину.
– Главное, работать тихо, – сказала она после напряженной паузы. – В королевском дворце было слышно[39].
Дон спустил, насколько можно, рукав пиджака, обернул ладонь и начал вынимать осколки из рамы. В подвал ворвался свежий ночной воздух.
Когда осколки были убраны, он выпростал ладонь, высунул руку в окно и опустил вниз. Рука уперлась во что-то влажное.
Он посмотрел – в слабом свете лампочки на руке были видны прилипшие комки черной земли.
– А ты уверен, что это хорошая идея? – Незаметно для себя Эва тоже перешла на «ты».
– Предложи лучше.
Она промолчала.
Бензодиазепин, главный компонент в капсулах с ксано-ром, наконец дал о себе знать. Путь назад к остекленной двери и в сервировочную Дон проделал с удивившим его самого спокойствием. Его черная сумка так и лежала на полиурета-новом матрасе. Он накинул ремень на плечо. Приложил ухо к запертой двери в кухню. Ни шагов, ни голосов. Ничего.
Посмотрел на часы. Полчетвертого утра, на улице еще темно.
Бегом по дубовой аллее, мимо Скансена, на Карлаплан. Оттуда на метро до центрального терминала. Там пересадка на другую линию – и на север, в единственное место на земле, где он чувствовал себя в безопасности.
Какое-то слово в этих размышлениях царапнуло его… что это было? Ага, вот оно:
Поправив ремень сумки, он в последний раз окинул взглядом сервировочную и закрыл за собой тонированную стеклянную дверь.
Адвокат сидела на остатках ящика, уставясь на выбитое окно.
– Слишком маленькое, – сказала она. – Ты не пролезешь. А если бы и пролез, что ты собираешься делать дальше?
– Есть кое-какие мысли…
– Звучит успокаивающе, – хмыкнула Эва и скрестила руки на груди.
– Может быть, тебе лучше остаться? – спросил Дон.
Она посмотрела на винтовую лестницу и пожала плечами:
– Адвокат не имеет права сопровождать клиента в тупик, откуда нет выхода.
Она сурово посмотрела на Дона. Тот уже стоял на нижней полке, с трудом сохраняя равновесие.
– Желаю счастья, – тихо сказал он.
Из сервировочной Дон прихватил пару белых махровых полотенец. Он обернул руки и ухватился за края оконной рамы. Попытался подтянуться, но подтягивался он последний раз еще раньше, чем бегал. Силы в руках не хватало. Он позвал на помощь Эву. Она подтолкнула его, и он, ища опору, поставил ногу ей на плечо.
– Не особенно вежливо…
Отталкиваясь от ее плеча, он не был уверен, произнесла ли Эва эти слова, или он просто-напросто подслушал собственную мысль…
Как бы то ни было, усилия принесли плоды – ему удалось протащить грудную клетку через оконный проем. Выбирая остатки стекла из рамы, он явно снебрежничал – острый осколок процарапал по животу. Дон огляделся.
По левую руку маячил деревянный фасад виллы. Направо – густые заросли какого-то садового кустарника. Он начал вывинчиваться из узкого окна и, наконец, оказался на корточках на влажной земле… Сел, обессиленно прислонился спиной к стене и отряхнул руки.
– Ну и как там? – услышал он шепот из погреба и сунул голову в окно.
Эва обеспокоенно и укоризненно смотрела на него снизу вверх. Она так и стояла со скрещенными на груди руками.
– Я была уверена, что ты не всерьез, – прошипела она.
Было заметно, что она старается шипеть как можно тише.
– Но твоя помощь была неоценима… – похвалил ее Дон.
Эва кивнула и огляделась.
– Так ты остаешься?
– Я…
Он протянула ей руку.
Эва наконец сменила наполеоновскую позу и сделала неуверенный шаг к окну. Дон взял ее за запястье, и она неожиданно легко поднялась на нижнюю полку. Теперь он смог ухватить ее за обе руки и, упершись в подоконник, начал поднимать наверх. Ему показалось, что он поднимает ребенка, – настолько невесомым
