Эва. Она все еще опиралась на плечо Дона, приволакивая, ногу, и пыталась понять содержание его длинного монолога на идиш. Единственное, что ей удалось сообразить, – монолог посвящен тяжелой канистре с водой.
Они остановились у двери. Над массивной колесной тележкой красовалась еще одна надпись:
21 RIV
74 SJ
150 4 096-3
Gbs
Хекс достала из кармана куртки большой железнодорожный ключ, вставила в скважину раздвижной двери и повернула. Два щелчка. Взялась за грубую металлическую рукоятку – дверь поехала в сторону.
– И где же мы здесь уместимся? – услышала Эва собственный голос.
Вагон был под завязку забит ящиками из темно-коричневого мазонита [44]. Они громоздились от пола до потолка. В свете прожектора таинственно поблескивала металлическая окантовка. Чтобы сдвинуть даже самый верхний ящик, требовался как минимум автопогрузчик.
Эва оглянулась на Дона, но тот уже помогал Хекс втиснуться на узкую полоску пола, остававшуюся перед ящиками. Хекс немного поколдовала, и стенка среднего ящика сдвинулась в сторону. За ней открылся темный коридор, шириной не больше, а может, и меньше пятидесяти сантиметров.
Затем она повернулась, присела на корточки и протянула Эве руку.
– Если вы уже спешите, надо спешить побыстрее, – сказала она.
Эва нерешительно взяла ее за руку и с помощью Дона вскарабкалась в вагон. Хекс показала ей, как боком пройти по узкому коридору между ящиками.
Задевая грудью стенки ящиков, Эва пошла вперед. Еще был слышен лязг сцепок на станции, но Хекс задвинула дверь, и все стихло. Стало так темно, что дальше продвигаться можно было только на ощупь. У Эвы было чувство, что коридор становится все уже, а когда она уткнулась в стенку, вряд ли ей удалось бы повернуться, даже если очень захотеть.
– Налево! – громко прошептала Хекс.
Это распоряжение, по-видимому, было адресовано Дону, потому что он, тесно прижавшись к Эве, потянулся куда-то над ее головой. Что-то лязгнуло. Мазонитовая плита, корябая по полу, отодвинулась в сторону. Потом Эва услышала хорошо знакомый звук отодвигаемой купейной двери в старых вагонах.
Дон взял ее за запястье и почти втолкнул в дверь. Ее каблуки утонули в чем-то мягком.
– И где теперь этот негодяй? – Голос Хекс. – А, вот он…
Нелестная характеристика относилась к выключателю. Но в негодяях выключатель пробыл недолго – Хекс наконец нащупала рычажок.
Помещение залилось мягким светом. Эве показалось, что она провалилась в какой-то временной люк… или вернулась домой после долгого отсутствия.
Десяти– или даже двенадцатиметровый салон с панелями красного дерева.
На темно-красном ковровом покрытии два клубных кресла с высокими спинками, обитые шоколадно- коричневым сафьяном, и стол с перламутровой инкрустацией. Чуть подальше – дубовый обеденный стол на львиных лапах, богато украшенный резьбой, и шесть высоких стульев, обитых карминно-красным бархатом. Вдоль левой стены – медные гравюры с изображением римского патрицианского дворца и какого-то индийского храма, а у правой стены – ореховый книжный шкаф, тоже на львиных лапах. Ручки ящиков – вырезанные из дерева человеческие головы. На застекленных полках – зачитанные до дыр покеты, в основном детективы.
Эва сняла с полки маленький томик:
– Агата Кристи…
– Вы можете себе представить, что это была за работа?
Она вздрогнула – голос Хекс вывел ее из мечтательной задумчивости. Сестра Дона по-прежнему стояла у дверей рядом с негодяем-выключателем – может быть, боялась опять его потерять.
– «Убийство в Восточном экспрессе», – сказала Хекс. – Ингрид Бергман, молодой Шон Коннери, Лорен Бэколл…
Она постучала по стеклу двери с морозным рисунком, как раз над бронзовой окантовкой личинки замка, потом медленно двинулась вдоль левой стены салона, включая, одно за одним, бра над гравюрами.
– И само собой, Альберт Финни… какой был Пуаро! – Хекс сделала страшные глаза. – Воссоздать все это… это была та еще работа…
– Я представляю, – сказала Эва, поставила томик Кристи на место и попыталась собраться с мыслями.
Ничего путного, кроме воспоминаний, в голову не шло.
– Да, интересное было время – тридцатые годы… – произнесла она наконец. И улыбнулась.
У торцевой стены салона стоял большой шкаф красного дерева.
Хекс открыла дверцу – там было оборудовано что-то вроде пентри[45] : мойка, электроплита с двумя конфорками, полки с пряностями, кастрюли и тарелки. Дон проволок канистры по ковру и сунул в левый из двух холодильников. В правом стояли несколько бутылок вина и штабеля консервов.
– Все это хозяйство лежит тут уже несколько месяцев. Но обновлять запасы времени нет, – заявила Хекс. – И экономьте воду.
Она вернулась к двери, отодвинула ее и вышла в темный коридорчик. Из темноты донеслись таинственные позвякивания и щелчки. Оказалось, на другой стороне мазонитового лаза есть еще одна дверь.
Эва вопросительно взглянула на Дона. Тот пожал плечами: остается только подчиняться.
За точно такой же дверью с морозным стеклом было настоящее спальное купе – две откидные койки у одной стены. У нижней койки – столик с ноутбуком. Оранжевые фарфоровые лампочки для чтения, пол, как и в салоне, покрыт мягким ковром глубокого темно-красного цвета.
Хекс уселась на койку, достала из кармана куртки объемистый конверт и сунула его в кожаную папку на молнии.
– Я думаю, у вас хватит ума не пользоваться кредитными карточками. Здесь вся наличность, которая была у меня дома. Потом что-нибудь придумаем. Папа-Интернет в беде не оставит.
Она кивнула в сторону компьютера, повернулась и сунула папку в сетку над койкой.
– Имей в виду, Данеле, это не подарок.
Она встала, подошла к брату, обессилено прислонившемуся к стенке купе, взяла его за лацканы и пристально посмотрела в глаза.
– Очень скоро, самое большее через полчаса, подойдет дрезина и оттащит вас в Вестбергу. Там вагон прицепят к пятничному поезду в Хельсинборг. В пятницу в Сконе быстро не доберешься – большое движение. К вечеру будете на месте. Оттуда я заказала небольшое переформирование. Вас прицепят к французскому легкотоварному поезду, так что после Хельсинора скорость будет побольше. Еще десять – двенадцать часов, и вы на месте. Все документы в папке.
Дон, похоже, собирался что-то сказать, но вместо этого наклонился к сестре и неуклюже облапил.
Хекс вдруг застеснялась, высвободилась из объятий брата и улыбнулась совсем по-детски:
– У тебя все мои пароли, так что держим связь. И смотрите, чтобы не засветиться на какой-нибудь таможне. Я задекларировала двадцать одну тонну плюс две тонны груза. Вы у меня проходите как утиль.
– Ты заслужила свое имя, Сара. Настоящая ведьма. Хекс напряглась и словно сжалась в комок, но потом пожала плечами:
– Можно только удивляться, но вся эта мерехлюндия пока работает. Контроль почти отсутствует, публика все передоверила компьютерам и загорает на пляже. А Шенген – просто находка… да, чуть не забыла.
Она вручила Дону поездной ключ и остановилась в нерешительности. Потом погладила его по щеке.
