Переглянулись жердь с громоздким. Переглянулись, хмыкнули. Протянул мне фра Мартин баклажку глиняную.
– Так отведай и скажи, лиходей, что сие, да откуда, да урожая какого.
Делать нечего. Отведал. Подивился, снова отведал.
…Терпкое, крепкое, незнакомое. А вкусное!
– Ваша взяла, – кивнул. – Не знаю.
– То-то! – согласился громоздкий, баклажку у меня отбирая. – Это, Гевара, винцо самое новое, из-под города Хереса, первого, считай, урожая. Скоро вина наши кастильские лучшими в мире станут, понял? Разорим мы вас, нечего будет вам, бродягам, по морю возить!
– Разорите, как же! – не согласился я. – Вина, святые отцы, тем и хороши, что много их. И людей много. Кому одно любо, кому иное какое…
– Ишь, философ нашелся! – возмутилась жердь. – В пытошную бы его! Правда, фра Мартин?
– Правда, фра Луне!
…Обычай такой есть, старый очень, известный. Перед казнью да перед застенком палачи обедом угощать должны. Потому как мертвяк будущий – вроде как гость. Хороший обычай – настоящий, кастильский!
– А теперь ответствуй, злодей, враг державный, кто заговору всему голова? Кто против Кастилии нашей козни строит?
Так и спросил фра Луне – сыр дожевывая.
– Встань, встань, злодей! – подбодрил фра Мартин. – Ишь, расселся!
– Отвечай!!!
– Заговору всему голова Исаак Абоаб, принц иудейский, – вздохнул я.
Не договорил – захохотали оба. Громко так, весело. Переглянулись:
– Ну ты послушай его, фра Мартин! Откуда такому знать-то? Исаак Абоаб – первый вельможа, а этот кто? Шавка мелкая!
– Может, и мелкая, – согласился я. – Да только с Калабрийцем переговоры я вел, а Пабло – человек серьезный, ему вся правда требовалась. Деньги, опять же. Деньги, святые отцы, верности хотят!
Снова переглянулись, да только иначе совсем.
– А неплохо придумано, правда, фра Луне?
– Правда, правда, – согласилась жердь. – На том и стой, Гевара. Гарантии, значит, и денежки. Такому и поверить могут. Правда, фра Мартин?
– Правда, фра Луне! Ну-ка, продолжай, злодей!
– …А с ним, Исааком Абоабом, двое еще – Алонсо де Кабальеро, вице-канцлер Арагона, да Федерико де Кордова, маркиз…
– Ой, врешь ты, Гевара! – взревел фра Мартин, кулачищем мне под нос тыча. – На гранда кастильского хулу возводишь! Или, может, ты дома у его светлости гостил? Беседы с ним, лжец проклятый, вел?
– Гостил, – вздохнул я. – И с беседами тоже – было. Хотите – дом его опишу, и сад даже? Львы там мраморные…
– На том и стой, Гевара, – согласился фра Мартин, кулак свой убирая. – Всех троих ты, понятно, знать не мог, не по чину, а вот кого одного – должен был. Правда, фра Луне?
– Правда, фра Мартин! А теперь, злодей, о заговоре расскажи, о том, как решили они, супостаты, Кастилию нашу сгубить?
…Понял я теперь, для чего сицилиец, хмырь ученый, хартии мне читать давал. Какой же я заговорщик, ежели не ведаю, ради чего башкой рискую?
– Заговор сей, святые отцы, иудейский. Хотят заговорщики смуту вызвать, а в той смуте и власть захватить. Ибо марранов в Кастилии нашей, почитай, треть – не менее, и всюду они – в войске, среди клириков, в Совете Королевском даже. И вице-канцлер Арагонский Алонсо де Кабальеро – марран, иудей тайный, и его сиятельство де Кордова – тоже. А посему решили они власть перебрать. Вначале под личиной христиан добрых, дабы соседи наши не вмешались. А после и суть свою иудейскую показать, державу, Сион новый, основать…
Даже заучивать не пришлось – память хорошая. Противно, конечно, повторять такое, да что делать?
…Пока хартии читаю, выдумываю дрянь всякую – живу. То и обещано – жизнь. Недолгая, конечно, но и не короткая. Пока все это заучу, пока заговор соберется-сложится, пока следствие пройдет… Может, месяц, может три – но живой все же. Живой, и шкура цела, и вином из Хереса угощают.
– А отчего же дружки твои, Рохас со товарищи, бежать вздумали в день такой? Им бы к злодеям присоединиться!
Вздрогнул я, зубы сцепил. Ведь обещал Он – не тронут, дадут уплыть.
…«Уплывут». «Доплывут» – не сказал.
– А чему же дивиться? – возразил я. – Шкуры спасают потому что. Да и опаска есть, посему решили баб да детишек увезти подалее, к Сааре. Удастся – вернутся, нет – за море уйдут.
– И то, – кивнула жердь. – Бегство – вины признание, а ежели еще в день такой!.. Правда, фра Мартин?
