идейные бойцы против Рима, это всякая шваль, за грехи свои в школу проданная. Трудно таких на почти верную смерть уговорить.
Крикс не унывает и подключает Эномая. Тот бывший разбойник и наверняка в авторитете. Этот романтик с большой дороги может уговорить многих, ему есть чем народец соблазнить. Мол, жизнь вольная, песни у костра ночного, дележ добычи… Однако все, и Крикс, и Ганник, и Эномай – «галлы». В школе Батиата «галлов» много, но и «фракийцев» много. Их бы к заговору привлечь! Только не дружат между собой корпорации. Не дружат и не очень друг другу доверяют. А вдруг конкуренты провокацию затеяли? Нравы в школе этой, уверен, были еще те.
И вот тогда подключается «фракиец» Спартак. Он человек очень авторитетный – опытный гладиатор, а может, и тренер, его слушают. А говорит Спартак своим товарищам, как мы уже благодаря Аппиану знаем, вот что:
«Этот Спартак уговорил около 70 человек из числа своих товарищей-гладиаторов пойти даже на крайний риск ради свободы, указывая им, что это лучше, чем рисковать своей жизнью на арене для потехи зрителей».
Его выслушали и поверили. В конце концов к заговору, как сообщает Плутарх, примкнуло двести человек. Немало! Можно и начинать.
Такая вот версия. Да только вопросы остаются. Почему именно Спартак остальных уговорить сумел? Почему поверили, да так поверили, что после бегства Спартак ПЕРВЫМ вождем стал? Крикс и Эномай – тоже вожди, но все же не главные.
Всяко, конечно, могло быть. Например, показал себя Спартак во время бегства. Заговор-то раскрыли! Но Спартак не растерялся, товарищей возглавил…
Вполне вероятно. Но есть еще одна зацепка, ее нам, как вы помните, Плутарх подбросил. А подбросил он ее потому, что и сам в какой-то старой римской книге прочел. Значит, история была известная.
Итак:
«Говорят, что когда Спартак впервые был приведен в Рим на продажу, ему приснился сон, будто змея обвилась вокруг его лица. Жена Спартака, его соплеменница, пророчица и одержимая дионисовским вдохновением, предсказала, что это знак великого могущества, грозного для него по своему несчастному концу. И теперь она также была вместе с ним и вместе бежала».
Вот и до жены Спартака очередь дошла, до той самой таинственной дамы, что сумела все годы рабства рядом с мужем прожить. Если это было действительно так, все понятнее становится. Женщина- фракиянка, известная как пророчица, начинает рассказывать гладиаторам, что муж у нее – не просто бывший римский солдат и дезертир. Ему великое могущество предстоит! И никаких сомнений в том нет, потому как сон вещий был. Так что слушайтесь его во всем, он вам плохого не посоветует.
…Про «несчастный конец» она, конечно, помалкивала. Это уже потом, когда спартаковцев разбили, ясно стало.
Верится? Мне, признаться, не совсем, и причина все та же. Что эта дама в школе гладиаторской делала? Как туда попала? Если Спартак не раб, а отпущенник, он мог жену из рабства выкупить, вместе с ней в школу Батиата приехать и устроить ее поварихой. Но ведь Спартак – раб, и эта дама – рабыня! Причем, вместе они давно, еще во Фракии познакомились, затем Спартак воюет в римской армии, дезертирует, его ловят, из одной гладиаторской школы в другу перебрасывают… А жена все время рядом с ним! Такое и Джованьоли придумать не решился. Не поверят!
И я, знаете, не верю. Но вот что некая пророчица из Фракии заговорщикам помогла – очень даже верю. И что ее предсказания о «великом могуществе» Спартака колеблющихся убедили, тоже верю. Такое и сейчас случается, и тогда случалось. Любит народ всякую мистику, а кто надо, этим пользуется.
А вот и пример. Место действия – Сицилия, время – 137 г. до Р.Х. Невольники злого и жадного рабовладельца Демофила готовы восстать. Готовы, но все-таки опасаются – это ведь верный крест! И тогда появляется среди них некий сириец Евн.
Диодор Сицилийский:
«Он хвастался, что может по указаниям богов, данных ему во все, предсказывать будущее и, благодаря своей ловкости, обманул таким образом многих. Затем он начал предсказывать не только по снам, но стал прикидываться, будто видит богов наяву и от них узнает будущее. Из всей его болтовни кое-что иногда сбывалось».
Сбывалось, вот как? Значит, не такая уж это была болтовня. Но этот еще не все.
«С помощью некоторого приспособления он умел в припадке вдохновения изрыгать огонь и таким образом пророчествовать о будущем. В пустой орех или что-то подобное, составленное из двух высверленных половинок, он вкладывал раскаленный уголь… Затем, вложив все это в рот, он извлекал иногда искры, иногда пламя».
И о чем же этот умелец пророчествовал?
«Еще до восстания он говорил, что Сирийская богиня является ему и предсказывает, что он будет царем».
Богиня сказала правду – Евн стал царем созданного восставшими рабами Новосирийского царства.
Как видим, сириец Евн предсказывал – и жрица-фракиянка предсказывала. Евн огонь изрыгал, а фракиянка впадала в транс, в «дионисийское вдохновение». И оба они в своих пророчествах не ошиблись. Но все-таки как эта дама в школе гладиаторской оказалась? Как умудрилась все эти годы от мужа не отстать?
Дорогой читатель! Есть у меня и на этот случай версия. А поскольку я фантастику очень люблю, версия совершенно фантастическая. Представим себе…
В школе Лентула Батиата – пирушка. Угощает хозяин своих гладиаторов перед завтрашним боем. Не он один – из города болельщики набежали, винца принесли, закуски. И девочек привели, тех, которых римляне презрительно «волчицам» величали. За столом шум, за столом крики, раскраснелись лица, к «волчицам» уже лапы потные тянутся.
Представили?
И вот одна из «волчиц», хлебнув неразбавленного цекубского, расхвасталась… Даже не так! Обидели ее, «волчицу». Гладиаторы – народ грубый, к тому же винцо на столе. Обидели, до слез довели.
«Волчица» – рабыня-фракиянка. Не очень молодая уже, но наверняка интересная. И не только из-за внешности – болтают, что она у себя во Фракии жрицей была. И не из последних! Накатывает на ее порой дионисийское вдохновение, да так, что страшно бывает.
И вот – обидели. Женщина плачет, женщина кричит. Латынь знает плохо, иностранка она, поэтому, что именно кричит, да еще сквозь слезы, не очень и понятно. Что-то про своего грозного мужа, у которого змея вокруг головы обвилась. Он, этот муж, и сейчас рядом с нею, он им всем покажет…
Кто сочувствует, а кто смеется. Смеется, фракиянку дразнит. Мол, кликни, кликни своего грозного благоверного! Где он сейчас-то? Под столом прячется? А вот тот, кто чуть в сторонке стоит, не смеется. Крепкий, лет под сорок, шрамы на лице, седина на висках, на правом запястье – старый бронзовый браслет.
Крикс…
Не смеется Крикс, думает. Думает, с товарищем своим переглядывается. Это Ганник. И с другим переглядывается, нам еще неизвестным.
А бедную женщину совсем довели. И вот высохли слезы. Вскочила фракиянка, глазами сумасшедшими сверкнула, из горла – рык, руки с пальцами скрюченные вперед рванулись… Стих смех, молчание упало. Поняли – нельзя дальше человека трогать. Дионисийское вдохновение у «волчицы», а это уже не шутки, это ведь она с богами разговаривает!
А из груди у фракиянки – страшный хрип: «ПРИДЕТ МОЙ МУЖ! СКОРО! СКОРО!»
Женщину в покое оставили, она, бедняжка, на ложе упала, кто-то вина ей поднес. А Крикс между тем Ганника в сторонку отозвал. И того, третьего, отозвал.
Пока они, дорогой читатель, беседуют, я вам этого третьего представлю. Знакомьтесь: Каст, галл, вероятно, тоже из корпорации «галлов». В дальнейшем воевал в отряде Крикса, а после его гибели стал заместителем нового командира – Ганника. Пять римских Орлов в гладиаторской палатке – на их совести.
