того, что гладиаторы будут штурмовать Капую и прорываться на Аппиеву дорогу. Но что делать-то? Пусть себе уходит Спартак и войско свое уводит? Нельзя! Между Капуей и Везувием полсотни километров, два дневных перехода, а теперь это расстояние с каждым часом увеличивается, значит перед врагом – оперативный простор. Хочешь, иди Луканию опустошать, хочешь, на запад поворачивай в Апулию или Калабрию. А ведь там Барий и Брундизий, порты, через которые Рим со своими армиями, теми что во Фракии и Азии, связь держит. Линия коммуникаций, причем важнейшая!
Трет Вариний лоб, думает. И посоветоваться почти что не с кем. Военные трибуны, что к палатке пропретора уже сбежаться успели, не вояки. Штатские они, из политиков-карьеристов. Коссиний, Вариния заместитель, пока не прибыл, войска собирает, и Тораний, еще один заместитель, войска собирает. А кто в наличие?
Вариний оглядывается… Хвала богам! Фурий, начальник конницы, только вчера прибыл с подкреплениями.
Вариний плащ поправляет. Вариний подзывает Фурия и отдает боевой приказ. Приказ простой и ясный: взять четыре когорты и спешить вслед Спартаку. В бой не вступать, наблюдать и сообщать о результатах.
Пока Фурий когорты по тревоге поднимает, пока легионеры поминают Плутона с Цербером и панцири свои застегивают, подумаем, прав ли был Вариний, такой приказ отдавая?
Как по мне, и да, и нет.
Да – потому что так и следует делать, если противник отступает. Ваш авангард противнику в затылок дышит, а главные силы собираются и готовятся к бою. Нет – потому что Вариний не подумал как следует, ПОЧЕМУ спартаковцы уходят. Вернее подумал, но…
Аппиан:
«…Римляне еще считали это не настоящей войной, а простым разбойничьим нападением…»
Как рассуждал Вариний? Да очень просто! Собралась возле Везувия громадная шайка, окрестности ограбила, лихостью да хитростью претора Клавдия Пульхра разбила, а узнав про свежее римское войско, решило что? Правильно – решило удрать куда подальше. Значит, все правильно, Фурий с двумя тысячами Спартака будет стеречь, не отпускать, Вариний же тем временем подождет резервы и…
«И…», как мы знаем, не получилось. Мы ведь с вами, дорогой читатель, не зря историю Горациев с Куриациями вспомнили, так что дальнейшее более чем ясно. Спартак-Гораций побежал, Фурий, он же Куриаций-первый – следом. А поскольку отрыв между ними в два с лишним перехода, Куриаций-первый бежал очень быстро. Бежал – да и не заметил, как Спартак-Гораций повернулся к нему лицом.
Плутарх:
«Вторым против гладиаторов был послан претор Публий Вариний. Гладиаторы сначала вступили в бой с одним из его помощников, Фурием, командовавшим отрядом в 2000 человек, и обратили его в бегство».
Как именно это случилось, Плутарх уточнять не стал – из скромности видать. То ли спартаковцы на спящий римский лагерь налетели, то ли на марше легионеров подстерегли. Уверен в одном – построиться по всем правилам римлянам не дали. Четыре когорты в сомкнутом строю, даже если это когорты из новобранцев, дело серьезное, так что Фурия явно застали врасплох. Мне почему-то кажется, что случилось это на марше, где-то часа в четыре по полудню. На марше – потому что после Везувия, после гладиаторских акробатических трюков, римляне по ночам караулы наверняка стали удваивать и с караульными разъяснительную работу усиленно вести. А днем… Местность в Кампании неровная, холмы то и дело к самой дороги подступают, а на холмах лес. Остальное просто: половину войска, из самых-самых желторотых, в бою пока бесполезных, вперед отправить, дабы пылили побольше и разведчиков Фурия с толку сбивали. Тех же, что поопытнее – на лесную опушку, в засаду, да еще с двух сторон. Отряд свой Фурий наверняка ускоренным маршем гонит, а тут еще солнышко припекает, шлемы на головах легионерских греет. Жарко, душновато, пыль, каждый о привале мечтает, о глотке-другом поски…
…Вы не пили поску, читатель? Это легионерская кока-кола – перебродившее легкое вино пополам с водой. Изрядно в жару помогает!..
Солдатам Фурия поски хлебнуть не довелось. Свист слева, свист справа, рев трофейной буцины – и ответный рев сотен глоток со всех сторон. Слева – толпа страшных, лохматых, с мозолями кандальными на запястьях, справа – такая же, но еще пострашнее, а впереди – крепкий мужчина лет сорока в коротком центурионском панцире с галльским гладиаторским мечом. Думаю, легионеры даже не успели сомкнуть свои овальные щиты на деревянной основе.
Интересно, сколькими значками когорт в этот день пополнилась гладиаторская коллекция? Как бы не всеми четырьмя сразу!
Дорогой читатель! Я бы рассказал вам, как перепуганный гонец через лагерные ворота на взмыленном коне мчится, как бледнеет лицо Вариния, гонцу этому внимающего, как с ужасом переглядываются военные трибуны, как скрипят пропреторовы зубы, как дрожит карта в его пальцах…
Не расскажу. Не потому, что не хочется, просто с этого момента я Вариния перестаю понимать. Точнее понимаю – но не до конца. Ведь что ему следовало делать, о разгроме отряда Фурия узнав? Как по мне, собрать все в силы в кулак и крепко подумать. Ведь уже ясно, что происходит нечто страшное. Сначала Клавдий Пульхр, потом – Фурий. Кончились шутки, всеконечно кончились. А ведь за спиной – Капуя и дороги на Рим!
А между тем, следующая битва происходит у городка Салин, почти на границе с Луканией. И не с войском самого Вариния, а с отрядом его заместителя, претора Коссиния.
Плутарх:
«Затем Спартак подстерег советчика Публия и сотоварища его по должности Кассиния, посланного с большими силами, и едва не взяли его в плен, в то время, как он купался около Салин. Когда Кассинию с трудом удалось бежать, Спартак немедленно завладел его обозом и, преследуя его по пятам, после ожесточенной резни, захватил лагерь. Пал и сам Кассиний».
Саллюстий:
«Коссиний мылся в источнике на ближайшей вилле…»
Картинку представили, а? Теплый денек, вдали – римский лагерь, часовые в горячий панцирях на солнышке скучают. А вот и вилла средь сада зеленого, рядом речушка журчит, в речушке же – римский претор неглиже. Жарко ему, претору. Плещется он, телеса свои преторские обмывает. Хорошо! Рядом конек вороной чуть поник головой, в тенечке травку щиплет…
То, что Коссиний, мягко говоря, дурак, вы это, дорогой читатель, сообразили. А дураков и в бане бьют. Сейчас этому Коссинию по первое число достанется. Но вот вопрос: как он вообще здесь оказался? Ведь войско Вариния далеко, не в одном даже переходе. Инициативу гнилую проявил? Но ведь Плутарх пишет – «посланного». Значит, Вариний своего заместителя сам к Салинам направил?
Думаю, дело было так. Поскрипел пропретор зубами, разгладил карту, помозговал чуток. Он ведь забияка, помните? И вообразил этот забияка себя не кем-нибудь, а Ганнибалом. Тем самым.
Поясню.
У Салин дорога одна. На западе, совсем близко, море, на востоке – лесистые холмы. Перекрыть бы дорогу да запереть Спартака в Кампании! У Салин наковальня, в Капуе – молот. Запереть Спартака – и раздавить в кровавую лепешку. Чисто Ганнибалов номер!
Коссиний, заместитель Вариния в это время войска собирал. И собрал, причем немало – «большие силы». Поскольку Коссиний претор, ему вполне могли доверить легион. И вот Вариний, спеша Спартаку за все воздать, посылает этот легион НАПЕРЕРЕЗ спартаковской армии. Еще один брат Куриаций спешит-бежит, язык на плечо повесив, к Салинам. Добежал весь в поту, жарко ему стало, а тут речка…
Вы помните, дорогой читатель, что у меня подозрение есть, будто Спартак в Италии уже воевал? Уж больно он местность кампанскую хорошо прочувствовал! Впрочем, там мог воевать и Крикс, ведь именно в Кампании был последний оплот Государства Италия. Да и разведка быстроногая подсказать явно успела.
Не то, чтобы замысел забияки Вариния таким уже глупым был, но что слишком рискованным – точно. Да и разведка у Вариния (а у Коссиния тем паче) оказалась в отличие от спартаковской не на высоте. Спартак- то уже подходил к Салинам, причем явно не с той стороны, откуда его часовые высматривали.
