дернул носом-пилумом, плечи расправил, заулыбался… Да какое там заулыбался – расцвел, заполыхал солнцем июньским.
– Феликс…
И что делать прикажете? Кивнуть Аяксу, чтобы зарезал парня, прямо здесь, посреди толпы? Ни к чему мне такие встречи, совсем ни к чему! Помнила я, конечно, про Феликса Помпеяна, но совсем не здесь, не в Помпеях, его числила. Разве с Митридатом уже мир?
Значит, зарезать римлянина? Зарезать, в кипень людскую нырнуть, пока не опомнились?
Вцепилась я в плечи его декурионские, лицом к пыльной тоге прижалась.
– Мой Феликс! Жив! Ну, какой ты молодец!
– Так что докладываю! Да! Отозван из Азии для проведения дополнительного набора. Необходимость. Отсутствие обученного контингента. Временное и частичное полное преимущество неприятеля. Особый набор. Лучших. Да. Давно пора!
Хлебнула я винца кислого, улыбнулась. Таберна, комнатка с тремя ложами, стол деревянный. Все как раньше, лишь омара на столе не хватает – и моего Гая рядом. Почти по-прежнему.
В таберну, первую, что по дороге попалась, Феликс нас и затащил. Хотел сразу домой вести, но тут уж я отбилась. Такое совсем ни к чему.
– За последние месяцы наше войско одержало ряд решительных побед, в том числе под городом Кизиком, которые, как выяснилось, таковыми являются не вполне. Да! Точнее не являются вовсе. Нет. Отступаем. Наступаем. Производим маневры согласно военным наставлениям. Успехи очевидны и впечатляющи. Людей нет. Еды нет. Флота нет.
Мелет свою чушь конный декурион (интересная чушь, ох, интересная!), с меня глаз не сводит. Даже про вино забыл. И я на него смотрю. Дивное дело – мне бы в горло ему вцепиться – римский вояка, да еще из осков, предатель чистый.
– Как я рада тебе, Феликс! А… Про Гая ты… Ничего?
Вскинулся, чашу отставил.
– Докладываю! Имеет местопребывание в городе Риме. Да! Квартал на холме Квиринал. Письмо. Нет. Два письма. Переводит греков. Да. Занятие – бессмысленное. Стихи хорошие, петь можно. Да. Голодает. В городе Риме цены значительно выше, чем в Капуе, ввиду присутствия наличия большего числа цивильного населения. Да. От денег отказался. Все равно пришлю, у меня есть. Немного.
Ну, молодцы ребята. Главное – живы!
– А я, знаешь, Феликс, замуж вышла.
Поглядел на меня мой Случай, вновь моргнул. Моргнул, чашу поднял:
– Гименей! Счастье тебе и супругу твоему, Папия Муцила!
Боги хранили моего Феликса. Еще несколько лет назад он был жив. Обосновался все там же, в своих Помпеях, дом перестроил, колоннами украсил, две пинии у входа посадил. Все в гости звал, только как приедешь? Через четыре моря, через три реки…
А в атриуме он статую мраморную поставил. И назвал ее Венера Папия.
– Пыли сколько, заметил, Аякс?
– Точно, госпожа Папия! И пыль-то как у нас, на Везувии. Приметная!
Пыли было полно, сандалии взяли. И на главной улице, что от Форума ведет, и на соседних. Вот и первые наши выводы об этом городишке: стен нет, пыль есть – и Феликс Помпеян имеет местопребывание. Уже немало!
К конному декуриону пообещала зайти в гости тем же вечером. Иначе бы не отстал.
– Как мозгуешь, госпожа Папия, парень к претору не побежит? Он же про хозяйку твою, эту – тьфу на нее! – Фабию Фистулу не спросил даже.
– А ты как думаешь, Аякс?
Не побежит, конечно. Кажется, Случай наш не из тех, что пополам, а из тех, что вдвое.
– Эта улица, Аякс? Ты говорил, примета есть?
– Есть, есть, госпожа Папия. Не промахнемся!
Подмигнул, хмыкнул, нос почесал. Мол, жди! Ладно, жду. Жду, думаю. По сторонам поглядываю. Что еще о Помпеях сказать можно? Дома маленькие, два этажа – редкость, а вот улицы широкие – и крест- накрест идут. Гай Фламиний называл это… Гипподамова планировка, точно. Надо же, опять греки!
Еще… Сонно тут как-то. На форуме толпа, конечно, только форум ма-а-аленький. А дальше чуть отойдешь… Так и город невелик, не Рим, не Капуя. Но все равно – дивно. Ни разносчиков, ни зазывал у лавок, да и лавки открыты не все.
И еще… А зачем еще? Брать мне город без надобности – уже взяла. К месту проведут, на месте устроят. Крикс говорил…
– Еще не пришли, Аякс? Ты примету не спутаешь?
– Ох, не спутаю, госпожа Папия!
Крикс говорил, что для вождя главное – верное место в бою выбрать. А тут правила общего нет, каждый раз заново соображать приходится. Иногда надо с гладисом первым в строй вражеский ворваться, крови не жалеть, иногда – на холме под пинией сидеть, не двигаться, уверенность в бойцах крепить. Порой же – пауком в сети серебристой затаится, выжидая. Как мы с Аяксом сейчас. Интересно, примета эта – не паук ли?
– О-го-го!
– Что – о-го-го, Аякс?
Кажется, пришли? Две ступеньки, слева кольцо ржавое, не иначе от цепи, дверь в покраске свежей, зеленой. Где «о-го-го»-то?
– Наверх погляди!
Наверх? Точно, над дверью…
О-го-го!
Когда моему Аяксу за семь десятков перевалило, он всех удивил – каяться начал. В грехах своих каяться. Прежде он, поди, даже слово такое – «грех» – не слыхивал. А тут… Приплыли к нам какие-то бородатые в повязках пестрых, молельню выстроили, принялись народ смущать. Конец света, вечные муки, суд посмертный!.. Много, говорят, сейчас таких развелось. Все смеялись, руками разводили – кроме Аякса. Скинул одноглазый калиги, натянул на плечи худые тунику старую (он ее «рубищем» величал) и пошел по берегу чаек распугивать. Я, мол, грешник величайший из земли греховной!.. Даже хотел на шею жернов мельничный повесить, но тут уж я вмешалась – запретила.
И что интересно – ни разу он, Аякс мой, про арену, про дела свои гладиаторские не вспомнил. Не иначе, не «грех» это вовсе. А вот домик в Помпеях поминал часто. Мол, в той земле греховной грех над дверью каждой о грехе вещает, к греху манит!
Ну, не над каждой дверью, конечно…
Гордость оказалась глиняной. Краска в нескольких местах осыпалась, но в целом смотрелась грозно. Наконечник гордости целился прямо в нас.
– Врет! – выдохнул Аякс, глазом своим единственным гордость меряя. – Не бывает такого! Но все равно…
– О-го-го! – согласилась я, хозяйскую выдумку оценив. Ну, кто мимо такой двери пройдет, не остановится?
– И как таберну кличут? «Приап»?
Аякс покрутил головой, хмыкнул:
– Почти. Теперь поняла, госпожа Папия, что за город эти Помпеи?
Таберна именовалась «Огогонус».
Стол в комнате был маленьким, да еще хромым, поэтому дорожник расстелили прямо на полу. Неудобно, зато видно все: вот Рим проклятый, стенами окруженный, вот дорога Аппиева, вот дорога Латинская, вот Капуя… А вот и мы! Достала я из волос заколку – и прямо в кружок с надписью «Помпеи» вонзила.
С почином!
