Даймон

– Во что, Джемина. Насчет эзотерики не знаю, не силен. Но посоветоваться кое с кем и вправду не помешает. Время есть, можно слетать. Вы как, в настроении?

Можно и не спрашивать. Сразу и с визгом!

– Вы… Алексей Николаевич, вы Елену имеете в виду? Ту, что 'тетей Леной' называете? Вы в те материалы, что я передала, еще не заглядывали? Все это… Не так просто…

Ого! Надо же, без визга обошлось! Не просто, значит?

* * *

– Вы говорите, Алексей Николаевич, 'почтальон'. А почему ваш Профессор сам туда не… летает? 'Летает', конечно, не то слово, но вы понимаете. Что ему мешает, если он специальный диск с программой записал? Тут что-то…

Профессора Алеша так и назвал – Профессором. Кто да откуда, уточнять не стал. Конспирация!

– Погодите, Джемина. 'Тетя Лена' говорила… 'Кажется, я догадываюсь…' Да! 'Кажется, я догадываюсь, откуда у Профессора этот адрес'! Выходит, Профессор…

– Они не обязательно знакомы, но он, как говорят, в курсе. И сам там появляется не решается. Вы не почтальон, Алексей Николаевич, вы – разведчик… Мы раскопали вот что. Первые исследователи Ноосферы, в том числе Грант, не пытались считывать Основную Информацию. У них была иная цель – создание 'островов' в Ноосферы, убежищ, возможно даже постоянных. Чтобы остаться там до конца жизни – и даже после. Елена, кажется, назвала свою планету «рай»?

– 'И не вкусил, и не стал жить вечно…'

Дорожка 12. 'Uralin'. Исполняет Hidas Valssi(?). Запись 1942 г. (2`30).

Еще одна финская патриотическая времен Второй мировой Что-то про Урал и про Сталина. Смысл вполне понятен: «Но пасаран!» Очень красивая.

То ли почудилось, то ли вправду… Нет, не отозвались, тихо вокруг, даже звона не слышно.

– Я – Джемина! Я – Джемина! Выхожу на связь, прошу отозваться! Я – Джемина!..

…Облака по всему небу – белые, с легким бирюзовым отливом, в золотистых отблесках уходящего солнца. Края острые и форма непривычная, словно из кубиков сложены. До самого горизонта.

Тихо, чисто, пусто…

Небо.

– Я – Джемина… Я… Алексей Николаевич, Алексей… Они… Нас не слышат! Нас не…

Алеша улыбнулся, поглядел на уходящее вдаль Солнце. Холодное, словно не дарит тепло – отнимает. Скоро темнеть начнет. Все? Пора назад? Или еще попробовать?

Взмахнул рукой, легко заскользил вверх, мимо белого края огромного облака. Выше, выше, выше…

– Алексей Николаевич!

В голосе подпольщицы обида. Звала – не дозвалась, кричала – не докричалась.

– Может быть, сами попробуете?

Догнала, скользнула рыбкой в аквариуме. Руки над головой, ноги сжаты, словно не в небе летит, в омут падает.

– Вас уже слышали, вас знают!..

Отвечать Алеша не стал, только головой качнул. Если сам, значит 'Я – Север! Я Север!' – и прости- прощай конспирация. Даже если не 'Север', если 'I’m North!'. Или кем-то другим назваться, каким-нибудь 'Зенитом'? Нет, не стоит.

– Не стоит! – вслух повторил. – Здесь никого нет, Джемина. Вы же слышите?

Ледяные колокольчики – даже их нет. Только облака, только небо.

Тихо, чисто, пусто…

– Но почему?!

Взмахнула руками, подлетела… подплыла. На лице – обида, нос длинный…

На лице?

– Джемина вы… Вы совсем другая!

Как в старом фильме: 'Там Эльбрус, там Казбек…' На небо смотрел, на Солнце, на облака. А Джемину не заметил.

…И нос нормальный, симпатичный, почти как у Жени, и лицо, и… И вообще. И кроме того…

– А нас вас – летный комбинезон!

– Правда?

Не совсем, конечно, летный, не тот, в который авиаторы перед высотным рейсом облачаются. Трико- скафандр из фантастического фильма – облегающий, с высоким стоячим воротником, ткань блестящая светло-голубая, и перчатки светло-голубые…

…Не на Благовещенском базаре куплены, не вместе с канистрой!

– И очков на вас нет!