Алексея Лебедева, началась. Те же лекции, те же пельмени на ужин, новости в Интернете. Но – не только. Причем все сразу. Раньше и чего-то одного хватило бы с лихвой. С Женей-Евой познакомиться – мало? А тут и она, и Профессор с его тайнами, и письмо от 'Юрия Владимировича'.
Жаль, с Варей плохо вышло! Был бы он, Алеша, вправду террористом, он бы хача поганого с братцем- ментом враз…
Алексей наконец-то понял, отчего мысли все к бомбам сворачивают. Не только от обиды и бессилия, нет! Все, что происходит – с выборами, со страной, с миром, с его Варей, считай, заранее расписано. Не им, конечно, не миллионами таких же, которым мозги промывают и на ниточках водят. Всё там (не важно где –
А если бомба? Порядок – 'Космос' по-гречески. Беспорядок, полное разрушение…
Осмос?
– Я – Север! Я Север! Вы меня слышите? Отзовитесь! Отзовитесь!..
Как стемнело, даже не заметил. Только что перед глазами был белый облачный край, и почти сразу – словно свет выключили. И в небе черно, и в внизу, где земля.
– I’m North! Do you listening?
Не проговорил, не прошептал – подумал. Не отозвались. Может, и услышали, конечно…
Алеша поймал зрачками подступавшую тьму, поежился. Невесело! Ева говорила, чем светлее, тем лучше. Значит, пропала связь. Только закат ухватить сумел, самый краешек.
– Я – Север…
Все! Пора назад, к монитору, а то совсем…
Не додумал, ахнул.
Прямо перед глазами, снизу вверх, словно прожектор ударил. От невидимой земли к черному зениту – острый луч. Один, еще один, еще… Белые молнии среди темной ночи. Прорезая черноту, прорывая облака…
– Эй, вы слышите?! Я – Север, отзовитесь! I’m North!..
Открыл глаза Алексей, на монитор поглядел. Знакомая фотография, видел уже – Главная площадь, университет. Вот и другая, тоже знакомая.
Наушники на виски давят…
Женя-Ева рядом, на стуле. Губы сжаты, очки чуток на нос съехали. Втравила его Профессорова дочка!
– Я… Я уже здесь, Ева!
– Так… Сейчас подумаю, вспомню… Насчет заката ты, Алеша, прав. Свет уходит, связь исчезает…
– А облака?
– Не знаю. Это как во сне, что угодно увидеть можно. Глаза ведь закрыты! Мозг преобразует сигнал во что-то привычное, адаптирует. А насчет прожекторов – очень интересно, никогда не встречала. Эх, папины записи бы поглядеть!..
– Прячет?
– Ага. То есть, не прячет, просто не показывает. Но я так думаю. Тебя услышали, Алеша! Услышали – и даже ответить пытались. Вот здорово! Теперь сама попробую, а ты подстрахуешь, побудешь рядом. Знаешь, мне кажется, у нас вдвоем получится!..
Дорожка 12. 'Грусть' (вальс). Автор – Н. Бакалейников. (2`39).
Экран монитора моргнул, выдавая новую заставку. Поглядел Алеша без особого интереса. Ну, чего в мире деется?
В интернет-кафе идти не хотелось, и без новостей обойти можно, только куда деваться? Дома (дома, ха!) – пыль, тишина и глюкавый компьютер, пельмени – и те кончились. В кино, на очередной 'Вечерний Позор'? Увольте!
Конечно, можно было у Евы посидеть. Не гнала, напротив – чай заварила, музыку поставила. Алеша, как диск увидел, заранее испугался, марши нацистские предвкушая. 'Die Fahne hoch, die Reihen fest geschlossen…' Обошлось. Ретро, конечно (у Профессора дома современное не в чести), но приятное – шведский джаз. И еще финский немножко. Женя-Ева пояснила: в Рейхе американский джаз не исполняли, потому как враги. А шведский и финский, напротив, всячески поощряли. Друзья! Репертуар один в один, зато политес соблюден.
Профессорова дочка не просто гостя привечала. Видел Алеша: девушке пообщаться охота, и не только по поводу СИС и бинауральных ритмов. С отцом обо всем не поговоришь, с Игорем-Хорстом тоже. Но не стал Алексей засиживаться. Чаю выпил и откланялся. Исповедь – в следующий раз.
На улицу вышел, шарф поправил. Куда теперь?
