Даймон

товарищу Северу ясным месяцем светиться?

Но и отступать поздно. Не отправишь же Еву в авангард, как Матросова на амбразуру. Раз договорились…

Дочке Профессоровой, понятно, хоть бы хны. С шага на бег переходит, с первой космической сразу на третью. Не осудишь, не удержишь – первый раз девушку к Игорю пустили. Тем более, не просто идет, с гостинцами – с теми, что в сумке, и с теми, что на фотографиях.

Алеша не удерживал, лишь время от времени за руку брал. Не беги, уже пришли.

А если бы Игоря убили? Куда бы они с Евой сегодня спешили?

Возле входа – больничный народ в стираных халатах, никого в форме. В холле тоже, и у лифта, и в коридоре. Возле палаты – пусто. Ева не выдержала, вперед бросилась, рывком дверь открыла…

Дернуло Алешу. Бог весть, чего боялся. Окрика 'Стой, стреляю!'? Паранойя…

Те, в аптеке на Костомаровской, не боялись. Смело горели!

И только когда в палату заглянул…

– Женя! Алексей! Ребята, смотрите, кто пришел!.. Женя!..

…Ясно стало: не в узилище попали – на праздник. Торт на столе, рядом ваза с цветами, из-за нее бутылка коньячная выглядывает.

– Хорст! Хорст!..

Пока Женя-Ева Игоря обнимала, по бинтам и по гипсу гладила, Алеша к стеночке отступил, мешать не желая. Свое дело сделал, девушку к другу в целости-сохранности доставил, можно в сторонке обождать.

Не тут-то было.

– Алексей! Парни, это же наш демократ! Дуй сюда, Алексей, чего топчешься?

Узнали! И он узнал – всех троих, что возле койки Игоря собрались. Хоть и в штатском, без повязок и значков, а не спутаешь. Вместе тогда на улице стояли, в одном ряду. Двоих только в лицо помнил, а третий…

– Помнишь, Алексей?

– Привет, Степан! Уже без повязки?

Степан Квитко, жертва злодейской гайки. Тот, с которого все и началось.

– Живой, демократ? И молодец!

За плечи обхватили, усадили на стул, коньяка плеснули в пластиковый стаканчик.

– Погодите, погодите!

Это уже Ева. Только-только от Игоря оторвалась – и в сумку за фотоаппаратом.

– Вы еще не видели! Еще не видели! Тут такое!..

* * *

– …Ребята, ребята, не увлекайтесь. Никакого вертолета там реально не было. Вы что думаете, над городом кто хочет, тот и летает?

– Граница рядом, Хорст. Семьдесят километров всего. Русские братья могли слегка помочь.

– Помочь? И ПВО побоку, и погранцы? Ясно дело – термитные заряды заложили. Только не это главное, парни. Чего менты ждали, чего боялись? Что мы их реально отстреливать начнем, по подъездам ловить. То-то начальнички в бега ударились! А мы мелочиться не стали. Раз – и дымом в небо. Представляете, как эти гадов напугались? Сразу из коридора охрану убрали, глядишь, и дело закроют…

– Мы напугали?! Не мы это, жаль… Знать бы кто постарался!

– Ясное дело, товарищ Север!..

– Тихо! Спятил, Степан, что ли? Никаких имен! Только-только караул сняли… Но если это действительно Семен… Ох, неслабый он парень!

Слушал Алеша, молчал, коньяк мелкими глоточками цедил. 'Ай-Петри' – правильный, но слишком резкий. Как раз для Десанта.

…В «Черчилле» получше найти можно!

Не перебивал, не спорил. Все они в Десанте – спецы, все разбираются. А он, Алексей Лебедев, простите, кто? Очкатый студент, демократ в галошах.

– …Парни, я фотографии тоже смотрел, вместе с вами. Не спутаю, меня таким вещам в армии крепко учили. Женя, покажи еще раз – ту, где фасад… Нет, следующую… Что мы видим? Видим мы, извините, пробоину. Дыру! Изнутри такую не сделаешь.

– Но почему – вертолет? Обычная пусковая установка – вроде американской 'Джевелин'. Просто, удобно, эффективно…

– Ребята, а торт? Алеша, тебе еще положить? 'Eine Flasche Rotwein und ein Stuckchen Brot…'

– Да, спасибо. А что за 'дойче зольдатен'?

– Не 'дойче зольдатен', а 'Wenn die Soldaten'. 'Schenken die Madchen Ihren Soldaten…' Тебе побольше?

Алексей на все соглашался. Торт – значит, торт, побольше, так побольше, 'Джевелин' – пусть 'Джевелин'. Спорьте, спорьте! Как на самом деле было, самому товарищу Северу знать не дано. И не надо. Его дело – приказы отдавать, а не ракетные траектории рассчитывать.